ФРОЛОВА. Имеет.
Пауза.
СПИВАК. Хочешь сыграть?
Пауза.
ФРОЛОВА. Да.
СПИВАК. С т а к и м Незнамовым?
ФРОЛОВА. Да.
СПИВАК. Как?
ФРОЛОВА. Я знаю.
Пауза.
СПИВАК. Николай Евдокимович, подите-ка сюда, голубчик!
ЖУК (выходит из-за кулис). Ефим Григорьевич! Все равно настучали бы! Не я, так другой! Вы ж удержу не знали! Я усе время вам намекал, покашливал! А у меня трое по лавкам, да старики старые, мне всего тилько два года осталось!.. Простите меня, люди добрые!
БОНДАРЬ. Бог тебя, Иуда, простит.
СПИВАК. Где платье Кручининой?
ЖУК (поспешно приносит платье). Вот.
СПИВАК (Фроловой). Запас есть. Подгонишь?
ФРОЛОВА. Сделаю. (Берет платье, уходит.)
СПИВАК. Реквизит?
ЖУК. Все у полном порядке.
СПИВАК. Занавес не заедает?
Жук поспешно раздвигает брезентовые полотнища занавеса. Открывается лагерный зрительный зал – с рядами лавок и десятком новеньких венских стульев в первом ряду.
Пауза.
СПИВАК. Ну, ни пуха!
БОНДАРЬ. К черту, к черту!
Брезентовый занавес закрывается. Перед ним появляется КОНВОЙНЫЙ с винтовкой.
КОНВОЙНЫЙ (зычно). Контингент, внимание! Гражданин режиссер, докладайте.
СПИВАК. Дорогие друзья! Драмколлектив 2-го лаготделения продолжает показ сцен из комедии великого русского драматурга Островского «Без вины виноватые». (Уходит.)
КОНВОЙНЫЙ. Контингент, напоминаю! Вставать с мест и переходить с места на место запрещено! Переговариваться и подавать реплики запрещено! Аплодировать запрещено!
Занавес открывается. На сцене: «площадка в большом барском саду», реализованная в соответствии со скудными возможностями постановщиков. На покрытом дерюгой ящике – алюминиевые кружки, призванные изображать дудукинский хрусталь. На сцене: СПИВАК-ДУДУКИН, ФРОЛОВА-КРУЧИНИНА, БОНДАРЬ-ШМАГА, ЖУК-МУРОВ, ШКОЛЬНИКОВ-НЕЗНАМОВ. На Школьникове – рыжий парик.
СПИВАК-ДУДУКИН. «Господа, я предлагаю выпить за здоровье артистки, которая оживила заглохшее стоячее болото нашей захолустной жизни!»
Все берут кружки.
СПИВАК-ДУДУКИН. «Господа, я реторики не знаю, я буду говорить просто. У нас, людей интеллигентных, в провинции только два занятия: карты и клубная болтовня. Так почтим же талант, который заставил нас забыть наше обычное времяпровождение. Мы спим, господа, так будем же благодарны избранным людям, которые изредка пробуждают нас и напоминают о том идеальном мире, о котором мы забыли… Господа, выпьем за редкий талант и за хорошую женщину, Елену Ивановну!»