Итак. За неделю или больше до отъезда начинались сборы: готовились вещи и еда в дорогу, приводился в порядок городской дом, подновлялись экипажи. Из деревни вызывались лошади, на дорогу закупался корм. Отъезжали, чаще всего, после Николина дня, то есть 9 мая[6]. На то были свои причины. Во-первых, лошади. Помещик Иванчин-Писарев для переезда в деревню использовал 21 лошадь[7]. Помещика Головина – 76 лошадей[8]. Бывали «поезда» и побольше. Забрать такое количество лошадей из деревни в апреле – значит сорвать сев. Значит надо ехать либо до полевых работ, либо в их промежутке. Княгиня Дашкова, не желавшая жить в Москве подолгу, уезжала в Подмосковье в марте – по санному пути. Большинство же помещиков отправлялись в деревню в мае, когда сев заканчивался.
Во-вторых, Москва так просто не отпускала. Первого мая в Сокольниках, «в немецких столах», еще со времен Петра I проходило самое престижное гулянье – в экипажах. Вот как описывает его очевидец:
«Сколько народу, сколько беззаботной, разгульной веселости, шуму, гаму, музыки, песен, плясок… сколько щегольских модных карет и древних, пра-прадедовских колымаг и рыдванов, блестящей упряжки и веревочной сбруи, прекрасных лошадей и претощих кляч, прелестнейших кавалькад и прежалких донкихотов на прежалчайших росинантах![9]»
На следующий день, 2 мая, назначались скачки с участием лучших московских наездников. Пропустить этот праздник – все равно, что потерять год: себя не показать, других не увидеть. Поэтому и ждали до мая: сначала гулянье, потом – отъезд.
В-третьих, апрельские дороги были, как бы это сказать, не для путешествий. Шоссе в России было только одно – из Петербурга в Москву. В XVIII веке оно было покрыто широкими и толстыми досками, в начале XIX-го – щебнем. Остальные дороги были грунтовыми. Путешествие по ним в весеннюю распутицу выглядело, судя по письму Марты Вильмот, так:
«Лавируя, карета продвигалась вперед почти без дороги (если не считать колеи, оставленной небольшими грязными повозками), и нас било, вертело, трясло, стукало, бросало из стороны в сторону. Вдруг лошади поднялись на дыбы, рванули – и мы все до единого очутились в болоте… с которым мы сражались в течение 5 часов под звон московских колоколов»[10].
А вот другое описание весенних дорог: на Пасху 8 апреля 1778 года компания московских дворян отправилась в поместье графа Орлова Остров. «Дорогою была великая грязь, и переломилась ось» – меланхолически записал один из путешественников