– Я уже не знаю: сплю я или же сошел с ума? – почувствовал я, как холодеют пальцы на моих руках и ногах.
– Открой глаза Стэн и все твои сомнения исчезнут! Ты не спишь и ты не сошел с ума. Все что ты можешь сейчас увидеть – настоящее, более настоящее, чем тот мир, в котором ты жил до этой ночи.
Управляемый чужой волей, я медленно разлепил зажмуренные глаза и увидел перед собой гигантскую черную птицу с кривым желтым клювом. Она нависла надо мной подобно туче и, склонив на бок голову, изучающе смотрела на меня. Я маленький и ничтожный червячок, тут же весь съежился у ее когтистых лап и со страхом, стал ждать решения своей жалкой участи.
Все решилось в краткие доли секунд! Птица, распахнув широкие створки клюва, издала низкий гортанный клекот, и грубо схватив меня когтями за голову, быстро выпорхнула в открытое окно.
…Мое ночное наваждение не закончилось бешеным полетом по извивающимся скользкими змеями, спиралям астрала. Полузадушенный и почти лишившийся рассудка от страха, я был брошен своей пернатой похитительницей в мрачной раскаленной пустыне. Словно ненужную куклу, она швырнула меня на горячий желтый песок и быстро скрылась за плотной завесой багровых облаков. Я не знаю, сколько прошло времени пока я приходил в себя, но это мне немного помогло и кое-какие силы все же вернулись ко мне. Поддерживая рукой раскалывающуюся от боли голову, я встал на ноги и огляделся по сторонам. Да, это была самая настоящая пустыня, которую я не раз видел на фотографиях и по телевизору, но я даже не мог представить себе, что здесь может быть так жарко. Это было не то слово жарко! Это было настоящее адское пекло, смешанное с невыносимым зловонием, которое источал раскаленный воздух. Сняв с себя разодранную в полете рубашку, я обмотал ее вокруг головы и куском ее рукава закрыл нос и губы. Дышать стало тяжелее, но зато я стал меньше ощущать зловоние и резкие приступы тошноты.
Пустыня представляла собой плоскую равнину без барханов и холмов. Лишь на самом горизонте, я смог различить сквозь качающуюся завесу раскаленного воздуха размытые очертания какой-то горы. Мои ноги сами самой пошли в ее сторону, а голова моя пребывала в таком плачевном состоянии, что сейчас я вряд ли мог о чем-то думать и что-то пытаться систематизировать. Словно гаитянское зомби, управляемое волей невидимого бокора, шел я к заветной цели, о которой не имел ясного представления. Путь мой был долог. Я не знаю, сколько времени шел к зыбкой темной точке, колыхающейся передо мной. А может она была просто нарисована в моем воспаленном воображении? Может я просто сошел с ума и безнадежно потерялся в бесконечных лабиринтах своих кошмарных фантазий? Я понял одно, чем дольше я шел вперед, тем все больше отдалялась от меня моя безымянная цель. И вот, вконец вымотанный как морально, так и физически, я рухнул на колени и, надрываясь, закричал голосом отчаявшегося человека: