Исаичев встрепенулся, обернулся, недоуменно спросил:
– Галя, самоубийство без криминала? Или всё же 110-я1?
Галина Николаевна вытянула из сумочки пачку сигарет, подпалила зажигалкой одну из них, глубоко затянулась, расслаблено – блаженно выдохнула струйку сизого дыма:
– Чистая 110 УК. Самоубивица записочку оставила. Довели её до этой крайности.
– Написала кто?
– Какой-то Лель… Фотографий не оставила, телефончиков и прочих адресочков не дала. Рекбус! Краксфорд! Вот смотрю на неё и думаю, чего она так боялась потерять, ажно руки на себя наложила? Красавица, упакована по полной: дом – чаша до краёв, муж любящий, и вот те на… Отчего перестала дружить с головой? Влюбилась? Зрелые бабёнки горько переживают неудачи в любви…
Исайчев усмехнулся:
– Романтик ты у нас, Галина Николаевна. Волосы на голове в седую кудель, а всё в любовь до гроба веришь.
– Эх, Мишаня, – вздохнула Долженко, – без солнышка нельзя пробыть, без милого нельзя прожить… Дура она… Жить надо, хоть бы из любопытства.
Галина Николаевна придавила о подошву ботинка загоревшийся фильтр сигареты и бросив его в сумку, вновь достала пачку. Увидев вопросительный взгляд Исайчева, пояснила:
– Сумка старьё, не берегу. Зато всё своё ношу с собой. Не сори и не сорим будешь!
Исайчев потянул ноздрями воздух. От эксперта пахло дровами, печью и жареными сосисками:
– Майор, ты, небось сюда прямо с пикника прибыла?
– Нет, – сосредоточенно высматривая в пачке заныканную после утреннего кофе половинку сигареты, сообщила Долженко, – на происшествии, за городом отиралась, а что?
– Потерпевшие бараний шашлык жарили?
– Ты чего пристал, потерпевшие в реке утопли.
– Отчего пахнешь костром, будто на даче была?
Не найдя заначки, Галина Николаевна достала целую сигарету, закурила:
– Не хрена не была, уже года три. Бегаю, как гончая собака от трупа до трупа. Пятки горят. Пятками горелыми от меня пахнет! И не бараньими, а конскими…
– Это ещё почему? – не понял Исайчев.
– Потому что я больше конь, чем овца. Ты, Мишаня, голодный, что ли?
– Есть немного, – грустно отозвался Исайчев, – не успел позавтракать…
– Иди в гостиную там свёкор и муж. Муж сидит, икает…
– Икает?
– Он с тех пор как в ванной обнаружил свою супругу, так и икает. Записку ему прочесть позже дали. Сам не увидел. В прострации был. Прочёл и сразу в туалет. Целый час не выходил. Медвежья болезнь одолела. Я плетнёвских оперов под дверью поставила, чтобы слушали… не дай бог… Утонуть не утонул бы, а вздёрнуться мог… Там в гостиной ещё его отец. Мужик кремень, ходит, на всех покрикивает. Попроси его кофием тебя угостить. Может, сжалятся…