Ну а вам, дорогой читатель, решать, как выписан весь цикл. Будет весьма приятно узнать ваше мнение.
С уважением, Кирилл Берендеев.
(в оформлении обложки использована фотография неизвестного автора «Длинная зала в дублинском колледже св. Троицы» (Тринити-колледж), 1885г.)
Самый край Пояса Ориона. Бархатная тьма беспроглядной ночи, в сравнении с которой, земное небо кажется световой феерией. Мне предстояло отправиться еще дальше, к звезде, которая не входила даже с состав нашей галактики, на такую периферию, куда я, за все время моей работы, и не предполагал ступить. Тем более, таким образом.
Это был всего лишь второй полет на космическом корабле. И первый по служебному заданию. Недалеко, по меркам нашего времени, до планеты 2012, находящейся за краем Пояса Ориона, в сотне парсек от него. Мгновение для перехода – если бы там находились действующие врата. Но в том-то и дело, что канал тахионной связи оказался разорван – и, как назло, случилось это сразу после того, как на планету, немного обустроенную роботами, прибыла первая группа техников и старателей. Первые проверяли и корректировали состояние терраформированной планеты, вторые принялись за извлечение ее богатств. Время – деньги, сами понимаете. И чем больше времени планета находится в стадии терраформирования, тем быстрее ее приходится разрабатывать. Так и случилось с 2012: частые поломки не давали подсоединить ее к системе врат, а едва соединение случилось, и техника удалилась за новые горизонты, освобождая место людям, полетел термоядерный генератор. Починить на месте его не смогли, поэтому послали грузовик с запасным и кое-каким дополнительным или позабытым в спешке оборудованием с планеты 1834, вместе со мной, находившимся там с целью проверки недавно введенных объектов Центра терраформирования планет.
Собственно, я сам напросился в экспедицию. Мой начальник, получив докладную, обрадовался внезапному рвению. Не противились и на 1834, наоборот, рады были спровадить молодого, а потому изрядно всем докучавшего эксперта. Лететь предстояло почти месяц, мне предложили улечься спать, но я предпочел не пропустить старт и выход на траекторию – единственно, ради чего и хотелось пережить заново детские воспоминания о первом полете до Нептуна и обратно, – и улегся сам, когда того потребовал корабельный вычислитель.