Прибыл заполночь, однако, никто не спал. Руководитель встретил меня у дверей, с порога напомнив об ответственности за поздние прогулки. Да, документы в порядке, но в столице год как комендантский час, негласно, разумеется, но такие вещи надо знать. И понимать, какая сейчас такая непростая обстановка. Услышав об обстановке, я не выдержал.
– Кажется, вы вконец заигрались в экспата, – зло рявкнул в лицо и бухнул дверью перед его носом. Жена принесла ужин, я отказался, ничего не хотелось. Даже слышать их приглушенные голоса. Плотней закрыв дверь, провалился в непамятный сон, из которого выбрался наутро в состоянии неестественной бодрости. Не знаю, что мне такого снилось.
После плотного завтрака – за которым мы и помирились – попросил телефонный справочник. Оказывается, здесь такого нет, мало ли кто и что может узнать, пришлось идти в ближайшую горсправку. И за двадцать грошей узнать рабочий телефон Лидии, на который я из ближайшего автомата и позвонил. Ее долго искали, просили обождать, снова искали.
– Прости меня, дурака. Нам надо поговорить, – согласилась немедля, будто ничего и не было. Попросила подъехать к главной проходной станкоинструментального опытного завода, она отпросится, но только на полчасика, новый заказ пришел в КБ. Когда подъехал, она стояла у проходной, в зеленом платке и светлом сарафане; в этом простецком наряде я не сразу узнал Лидию.
Прошли в буфет, через узкую тенистую улочку, по которой прогромыхал пустой в полуденный час трамвай. Прохладное сумеречное помещение в полуподвале, высокие столы без стульев. Мы встали за крайний, вдали от чужих глаз. Наверное, со стороны – краткая встреча влюбленных, во время обеденного перерыва. Она заказала чай с лимоном, я попросил пиво.
– Рада тебя снова увидеть, хотя ты и невозможен. Слышала, тебя собирались депортировать, неужели отменилось?
– Нет. Можно сказать, перешел на нелегальное положение, – хотел показать ей новый паспорт, но не решился. В нем, в отличие от паспорта иностранца, снимка не было, только робкая фраза в пустом квадратике «место для фото (не обязательно)». У меня, что подчеркивала графа «социальное положение» – «кустарь» – таких возможностей не находилось. А по серии документа можно было понять, что в столицу я прибыл давно, и закрепился в артели. А еще, что не сидел, и не поражен в правах, – все это мне долго объяснял руководитель миссии, вручая потрепанную корочку со скверной бумагой и расплывающимися оттисками букв, единственной защитой которой служила надпись «подделка преследуется по закону». – Да, это неважно.