Дверь бухнула.
– Вы? – и снова, – простите, я не думала, что вы будете меня ждать.
Голос ей изменил. Она и хотела и не решалась подойти, стояла, открыв душную кухню, наполненную запахами кислой капусты, прогоркшего масла, затхлого помещения, давно нуждающегося в ремонте.
Наконец, очнулся сам. Вырвал ее у двери, отвел к улице, к телефонной будке, надо же, занята. Рада впилась в меня взглядом. Глаза…, в них невозможно смотреть.
– Пожалуйста, – чуть слышно, – увезите меня отсюда. Куда-нибудь, неважно. Вы же можете, увезите. Сегодня, сейчас.
Пронизывающий, как северный ветер, взгляд. Я оглянулся на будку, все еще занято. Кивнул.
– Сейчас. Надо позвонить в миссию, – и замолчал. Рада стояла рядом, не сводя глаз, и молчала. Я нетерпеливо переминался, человек, в будке, никак не мог наговориться, что-то доказывал незримому собеседнику, убеждал взмахами руки, изредка похлопывал по глухой фанерной стене, на которой висел аппарат; я не выдержал, постучал монетой. Никакой реакции.
Что скажут в миссии, как на Раду посмотрит руководитель, да плевать, но что дальше? Согласно внутреннему циркуляру о туземном населении, ее отсюда не выпустят. Иначе, как под контролем инспектора. Или если мы сочетаемся браком. Тогда мы вернемся в мою дыру, станем ждать у моря погоды, и если решение ЦТП останется в силе, у меня кончатся деньги, а разрешение на работу вне планеты проживания ей не дадут, у нее до конца дней не будет прав гражданина. Только у детей. Да и потом, сочетаясь браком, я буду обязан докладывать ежемесячно о состоянии финансов. А если я смогу ее пристроить, то… а чем она сможет заняться таким, что не роботизировано? И потом, мы обязаны постоянно жить вместе, пять лет минимум, это если меня вернут, если все наладится – органы по контролю зорко будут следить за нашими ссорами и размолвками, если что не так, ее отошлют обратно.
Да о чем это я? Что тогда с Лидией, постыдно брошенной пару часов назад, изгнанной из буфета, будто, в чем-то уличенной. Я дошел до края и развернувшись, поспешил к Раде. Телефон, наконец-то, освободился.
– Рада? – Тит подошел незаметно, небрежно положил руку на плечо. Заметил меня, кивнул. – Переживаете? Правильно. – Лицо его буквально лучилось непостижимым довольством, словно, он радовался каждой неприятности, всякий раз доказывающей нечто важное его жизни. – Верно переживаете. Правительство всерьез решило за нас взяться. А чего мелочиться-то? Чтоб жители сидели тише воды, ниже травы, – он рассмеялся и обратился к девушке. – Ты сегодня как работаешь? Март хочет устроить сходку, придут все, собственно, кроме Гора, все и так на месте. Надо покумекать, что дальше делать.