Но жизнь текла быстрой рекой, и в ней не было времени для мыслей и сомнений. Я спешил уловить каждый момент и прожить каждую секунду, пытаясь заполнить ее смыслом и делом, выжать из ее все краски и соки, но безуспешно копошась и путаясь в собственной жизни. Пытаясь понять, что же действительно важно, что принесет счастье, я бесцельно терял драгоценные мгновения жизни и шансы совершить поступок. Разменивал ее на существование и следование. От меня требовали действий, и я выполнял все требования, становясь полноценным полезным членом общества, живо вливающимся в общий поток существования. Со временем я смог купить себе новую быструю машину, блестящую и привлекающую внимание ревом двигателя и современными формами. Она была вызывающего ярко-красного цвета, демонстрирующего агрессию, силу и авторитет. Ее знаком был трезубец. Не секрет, что машину мне оплатила компания за мою собачью преданность и покорность. А когда мне начинало оказаться, что вот я уже на самой вершине успеха, мне представляли что-то новое, показывали новую вершину, цель всей моей жизни. И я вновь стремился к ней и вновь достигал ее, но не ощущал удовлетворения и бежал дальше, за новыми целями, которые передо мной ставили компания и общество. Парадокс в том, что в глубине души я понимал, что счастье не в этом, но безоговорочно следовал всем указаниям по достижению этих крайне необходимых благ.
Шел второй месяц весны. Однажды утром, проспав, так как не услышал сигнал будильника, я в спешке собрался на роботу, набросив первое, что попалось под руку. На удивление это был мой любимый «счастливый» серый костюм с белой рубашкой. На дороге была огромная пробка, все сигналили, кричали, некоторые ели в салонах дорогих машин, злились, что опаздывают на роботы, иные пытались с помощью планшетов выполнять свои трудовые обязанности, сидя в автобусах. Мне пришлось идти пешком, оставив машину на паркинге. Не успевая позавтракать, я заглянул в кофейню взять с собою какой-нибудь горячий напиток. Кофейня была практически пуста – лишь один человек стоял у прилавка и ждал своего кофе. Я стал в очередь за ним. Но, как назло, будто увидев, что я спешу, два продавца, готовившие кофе, крайне медленно шевелились. Их вид был крайне раздражающим: оба высокие и худощавые, в очках, непричесанные, оба одеты в одинаковую униформу – зеленые фартуки, красные тенниски и козырьки на головах, придерживающие волосы, чтобы они не сыпались с их неухоженных голов в напитки. Парень, что стоял передо мною, и я вяло рассматривали внутреннюю обстановку, дожидаясь, когда же, наконец, настанет тот час, когда кофе будет готов. Время будто бы кто-то растягивал, нажав на паузу. Я читал имена на табличках у продавцов. Берри и Льюис… Не мог бы подобрать для них иных имен… Я гневно рисовал в сознании карикатуры с них и издевался над ними, представляя, как на них выливается горячий кофе или падают все чашки. Я сверлил их взглядом.