Отныне он, хозяин области, не мог управлять собранием. Отныне зал подчинялся только Сталину. Скорее всего по инерции, без всякой надежды, он оглянулся на боковой выход и сразу засек в дверном проеме насупленное лицо полковника Белоручкина, а за ним фигуру солдата с автоматом на плече. Первый секретарь обкома даже позволил себе усмехнуться: все расписано и подготовлено. А как же ты думал? Старая школа!
Как будто издалека, до его ушей доносился размеренный голос Сталина:
– Мы не боимся угроз со стороны агрессоров и готовы ответить двойным ударом на удар поджигателей войны, пытающихся нарушить неприкосновенность советских границ… Мы опираемся на морально-политическое единство советского общества, на растущую хозяйственную, политическую и культурную мощь, на дружбу народов нашей страны.
«Что же будет? – отрешенно подумал Первый. – Кто же останется в Политбюро? Он им все припомнит. Он никому и ничего не прощал».
– Разрешите, товарищи, со всей большевистской прямотой, – Сталин сделал многозначительную паузу, – а партия Ленина не может забывать этого слова, так вот, именно с большевистской прямотой (в разных концах зала вспыхнули аплодисменты) высказать несколько замечаний по постановке идеологической работы среди масс. Ленин учил, что наша партия должна всячески развивать критику и самокритику, и если допущена ошибка, то ее надо исправлять, а не замалчивать. (По залу прошел настороженный шепоток.) Ни для кого не секрет, что в нынешних условиях вести идеологическую работу среди населения стало значительно труднее. Пропагандистские семинары посещаются с неохотой, агитаторов приходится назначать чуть ли не из-под палки, и вообще явно снизился интерес к изучению классиков марксизма-ленинизма. («Верно!» – закричало несколько человек из зала.) Причин, конечно, много. Но вот одна из них, на мой взгляд, существенная. Признаться, я с удивлением узнал, что сейчас почти официально разрешена эмиграция некоторым группам населения. Кажется, с одной стороны, в этом нет ничего страшного. Пускай недобитые остатки еврейской буржуазии катятся в свои Палестины, как говорят в народе, баба с возу, кобыле легче… (По залу прошелестел одобрительный смешок.) Но, с другой стороны, что же получается, товарищи? Раньше, когда Советский Союз держал границы на замке, у старой интеллигенции, кулацких прихвостней и прочих чужеродных элементов не было иного выхода, как идти на службу к Советской власти и жить строго подчиняясь нашим законам. Теперь же, когда появилась лазейка для эмиграции, разные малочисленные группы населения начали строить иные планы и в связи с этим потихоньку вести антисоветскую агитацию. Естественно, в таких условиях нашему пропагандистскому аппарату трудно работать. (Аплодисменты.) Уверен, что большинство партии не согласно с таким ослаблением идеологической борьбы. (Громкие аплодисменты.) Надо, чтобы каждый гражданин Советского Союза, где бы он ни находился и где бы ни работал, твердо осознал, что коммунизм лично для него неизбежен и неотвратим. Только при этом условии мы можем построить новое общество.