– Аль, ну как тебе не стыдно, – в голосе герцогини смешались печаль и мед. – Ведь в тот день, когда твой отец окропил меня своей кровью, когда он, выполнив долг, умирал на моих руках, – женщина всхлипнула, но весьма фальшиво, – я дала ему свое слово, – она притопнула ножкой. Впрочем, герцогиня никогда не любила деревянных каблуков, а в мягких полуботинках ее движение, наполовину украденное тяжелой серой тканью, вышло скорее комичным, чем грозным. – Я дала ему слово: ты будешь, – она надавила голосом, – устроен, и твоя жена будет иметь от тебя детей. Не доводи меня до греха, Аль. Я пока терплю, но со своими играми ты не заметишь, как пройдет и молодость, и, не дай светлые силы, очередной Сарж сам проткнет тебя своей кочергой. А тут целое маркграфство… подумай, Аль. Пока еще я спрашиваю, но мне начинает надоедать твое упрямство. Боюсь, мне придется просить брата о статуте 740 года.
– Но я всего лишь кавалер[8], мое дворянство младшее.
– Но титульное и наследственное. К тому же ты запутался, мой мальчик. У тебя не титул учтивости, а личное дворянство, и значит, твой род должен быть сохранен в наследии империи.
– Миледи, я… – немного растерявшийся Альбин рухнул в кресло.
– Довольно, я пока спрашиваю, Аль, мне не все равно, если ты найдешь жену сам, пусть она будет хоть бывшей рабыней. Но если ты не одумаешься, я напишу брату. Ты знаешь, мне он не откажет, но к тому времени под рукой может не оказаться смазливой мордашки и богатой марки, так что… не затягивай, нор Амос, а то я затяну петлю вокруг твой непослушной шеи, – герцогиня рассмеялась и, шелестя юбкой, прошла к двери. – Ах да, ужин будет скоро. Я пришлю за тобой, будь готов.
Дверь поглотила женщину, оставив гостиную притихшей, с растерянным гостем и потускневшим пейзажем. Определенно облака на нем говорили не о легком дожде, а о грядущей скоро грозе с тяжелым ливнем.
* * *
Они пришли на четвертый день. Шестеро, под вечер. Когда солнце уже коснулось яблоневых куп, расчертив аллею глубокими тенями. Замерло, багровым глазом озирая окрестности.
Незваные гости приближались спокойно, не торопя коней и не оглашая озорными криками окрестности. Буднично и неспешно проехали мимо тенистых деревьев, мимо редчайших белых ирисов и не менее редких ураганных лилий, спешились перед террасой.