– Нет.
Я пребывал в недоумении, в оборванном сне и в потной, нестираной рубашке.
– Жаклин. Это имя тебе говорит о чем-нибудь?
И только тогда я вспомнил. Ох, сколько уже было Жаклин после…
– Говорит. Так звали мою первую женщину.
– Ты не говорил, что я была первая…
– Я бы сказал, если бы ты осталась.
«Зачем она принесла этого ребенка сюда?
Он ведь разбудит весь дом!»
– Это твой ребенок или ты его у кого-то украла? – осторожно осведомился я, словно бы в шутку.
– Да, я украла его.
– У кого?
– У тебя, Андреа! – сказала она как-то неестественно тихо и по-взрослому.
– Нет. Ты украла у меня пятьдесят франков, вытащила их из кармана моих брюк, когда я выходил в другую комнату, а ребенка – нет, это уж извольте! Я его вижу в первый раз.
– Но это твой ребенок. И тебе придется его забрать.
– До свидания, женщина. Ваша речь невероятно трогательна, но приберегите ее для кого-нибудь другого. Мне нужно спать, у меня рано клиентка.
– Надеюсь, твоя клиентка знает, как пеленать трехмесячного ребенка.
Я попытался закрыть дверь, но она поставила свою ногу на порог. Ребенок, который все это время гудел, как выяснилось позже, а не кричал, продемонстрировал свои вокальные способности во всей красе.
– Боже правый, дай ему грудь или что там им дают.
Из комнаты послышался сонный голос моего друга Антонио: «Заткните ребенку рот или выбросите его в окно. Он мешает мне спать».
– Я не могу его сейчас успокоить. У меня нет молока, – виноватым голосом сказала Жаклин.
– Тогда сделай что-нибудь, чтобы он не кричал, – меня вдруг охватило странное волнение.
– Подержи секунду, я достану игрушку, – она протянула мне маленького теплого младенца, который голосил не хуже хора оперного театра.
– До свидания, Андреа, – сказала она затем и со всех ног побежала вниз по лестнице.
«Где обещанная игрушка?» – вопрос, на который я искал ответ четыре года.
Глава вторая
Два целых яблока и одно надкушенное
– Мой поцелуй – это хорошее жалованье?
– Это целое состояние. Я думаю, мы сошлись в цене, – заверил я маленькую Луизу и принялся рассматривать яблоки со всех сторон.
– Я сейчас рисую натюрморт. Это странное для тебя слово значит «изображение мертвой природы».
– Значит, мои яблоки – мертвые?
– Несомненно. В нашей с тобой пище отсутствует дыхание жизни. Но присутствует ее вкус.
– Выходит, что еда мертвая, но вкусная?