— Дух призвать пробовать будешь? — спросил следователь, не
отрывая взгляда от старика, что умудрился сломать челюсть при
падении, и теперь продолжал невнятно мычать.
— Нет. Одного раза хватило, — покачал головой Гарри. — Шведский
некромант в этом мастак. Как бы в этот раз с жизнью за оплошность
не попрощаться.
— Тоже верно, — кивнул Васильев и, тяжело вздохнув, махнул
рукой. — Отпускай его. Ничего не добьёмся.
Гарри кивнул и уже хотел было активировать руну уничтожения
нежити в центре ритуала, но тут заметил странность. Старик не
пытался подняться. Вместо этого он засунул руки в рот и принялся
рвать своё тело.
— Что он делает? — нахмурился Гарри и наклонил голову набок,
стараясь понять, чем занят старик.
Умалишенный же выдрал переломанную кость нижней челюсти и,
продолжая булькать, принялся макать её в свернувшуюся кровь и
что-то рисовать прямо на полу.
— Гарри? — осторожно спросил Васильев.
— У него нет силы. Он не может ей пользоваться, — пробормотал
парень, наблюдая за художествами умертвия.
Мёртвый дед тем временем вычертил огромный треугольник смесью
лимфы, свернувшейся крови, слюны и желудочного содержимого, что тут
же исторгал из себя, и нарисовал в центре подобие контура
глаза.
Когда Гарри понял, что он увидел, он немедленно активировал руну
и за полсекунды превратил сумасшедшего деда в кучу гнилого мяса и
костей, замерших в центре рисунка.
— Твою мать... — прошептал молодой некромант, не сводя взгляда
от того, что нарисовал мертвец.
— Ты знаешь, что это?
— Знаю, — кивнул Гарри. — Пожиратели... Он работал с
пожирателями.
***
А вот это был уже серьёзный звоночек.
Я как задницей чувствовал: дед непростой.
Нет, и дело было не в том, что он был перемазан дерьмом и
выглядел... как дерьмо.
Сама история с ним была странной.
Был себе клерк в тайной канцелярии. Хороший, опытный, знающий.
Потом возраст начал брать своё. Что-то забыл, тут давление, первый
инсульт. Оклемался с целителями, на ноги его поставили, но вот беда
— мозги-то никакой магией не вернёшь. Вот и стал он чудить.
То про какой-то заговор мозг Георгию Романову проедает, то дела
пропадают, а потом находятся у него в кабинете. Ну, его от греха
подальше отрезали от всех допусков секретности и на рутину к
завхозу перевели. Увольнять не стали, всё же сорок семь лет на
службе.