Поближе, между двумя грубыми изгородями тянулась белая дорога, или, вернее, тропа; по обеим ее сторонам зеленели широкие полосы травы. Лениво бредущий домой скот временами останавливался, чтобы пощипать особенно соблазнительные пучки кустистой травы, что росла во влажных канавах на обочинах большой дороги.
И по всей этой пасторальной округе были раскиданы большие холмы белой земли, похожие на груды вычесанной шерсти, возле каждого из которых неизменно высилась высокая, уродливая деревянная конструкция, похожая на скелет.
Эти вехи отмечали расположение рудников: в деревянных башнях находились подъемные механизмы, а белая земля – вернее, глина – называлась «муллох»; ее извлекали из-под земли с глубины в несколько сотен футов. Рядом с холмами стояли грубо сколоченные сараи с высокими красными трубами, красиво выделяющимися на фоне белой глины.
Глаза миссис Вилльерс были прикованы к одному из таких холмов, стоящему поодаль от остальных. Вскоре она заметила темный мужской силуэт: человек медленно спустился по белому глинистому склону, прошел вдоль зеленого поля и так же медленно стал подниматься к коттеджу. Увидев, что он уже близко, Мадам Мидас, не повернув головы и не повысив голоса, окликнула кого-то в доме:
– Арчи идет, Селина, – вам лучше поторопиться с чаем. Он явится голодным после такого длинного дня.
Женщина в доме отозвалась лишь тем, что сильнее загремела домашней утварью. Мадам Мидас, очевидно, и не ожидала ответа. Не прибавив больше ни слова, она неторопливо прошла по дорожке парка и легко оперлась о ворота, наблюдая за приближением мужчины, который и впрямь был не кем иным, как Арчибальдом Макинтошем, управляющим Пактола.
Среднего роста, скорее худой, чем плотный, с длинной узкой головой и резкими чертами лица, Макинтош был всегда чисто выбрит, если не считать бахромы белых волос, которая росла от горла до ушей, отчего казалось, будто у него перевязаны челюсти. Серые проницательные глаза и крепко сжатые губы придавали его лицу упрямое выражение – то было лицо человека, который будет придерживаться своего мнения, как бы яростно ни возражали все остальные. На мужчине был грубый наряд горняка, весь заляпанный глиной, и когда он подошел к калитке, Мадам увидела, что шотландец что-то держит в руке.
– А ну-кось, угадайте, чего тут такое? – спросил Макинтош и показал довольно большой самородок. Улыбка преобразила его хмурое лицо. – Это уже третий за нонешнюю неделю!