– А я…это… – бодро начал Чуркин, усаживаясь за стол, – открытие сделал!
– Чего? – не отрываясь от кастрюли, равнодушно спросила жена.
– Я говорю, открытие сделал. На днях Шекспира читал. Сонеты. Здорово пишет. Я даже некоторые уже выучил. Вот послушай…
Жена выразительно взглянула на Чуркина, отставила кастрюлю:
– Это ты послушай, Чуркин! Ты опять за старое? То – Маяковский, то – Есенин, теперь ещё и этот… как его? Шексспирт.
– Не Шекс-спирт, а Шекспир. – Обиженно поправил Чуркин.
– Какая разница! – отрезала жена, взялась за сковородку и, не отрываясь от её мытья, сердито продолжила: – Ох, Чуркин! Смотри у меня! Если ты опять с Катькой закрутил, я тебе не только волосы повыдергаю…
Чуркин молча взял ложку и принялся за щи.
В мужской цеховой раздевалке, как всегда в это время, было людно и шумно. Кто-то хвастал величиной леща, которого выловил в воскресенье, кто-то нудно и длинно рассказывал скабрезный анекдот, кто-то жаловался на свою жену, а молодой папаша восторгался трёхмесячной дочкой.
– Привет, мужики! – поздоровался Чуркин.
Ему ответили нестройным хором.
– А я на днях… – начал Чуркин и замолчал, потому что гул продолжался, его никто не слушал, и он, почти шёпотом, закончил: – …открытие сделал…
В цехе пахло машинным маслом и горячей стружкой. Чуркин любил эти зимние утренние часы, когда цех был залит электрическим освещением, станки, казалось, пели каждый на свой лад.
Стружка, дымя и завиваясь, бесконечной лентой сбегала из-под резца. Чуркин радовался и, под этот многоголосый оркестр, что-то бубнил даже тише, чем шепотом.
– Ты чего, Чуркин, молитву, что ли шепчешь? – Почти прокричал ему на ухо подошедший мастер.
– Не-е-а, – вздрогнув от неожиданности, ответил Чуркин – Стих вспоминаю.
Мастер недоверчиво смерил Чуркина взглядом:
– Ну-ну. Смотри деталь не запори. За неё ведь наличными плотют. Поэт.
– Будешь так пугать, обязательно запорю. – Беззлобно огрызнулся Чуркин.
Засмеявшись и покачав головой, мастер ушел.
В столовой, уже с подносом в руках направляясь к столам, он столкнулся с Катей Берёзкиной. У Чуркина ёкнуло сердце. Несколько мгновений они растерянно смотрели друг другу в глаза, потом Чуркин неуверенно произнёс:
– Привет, Катюша…
– Здравствуй, Шурик.
– А я…это… сонеты Шекспира выучил. – Воодушевился Чуркин – Хочешь, прочитаю?