Возможно, если бы у акмеистов было больше времени, они создали бы не менее значительную поэзию и прозу, чем поэзия и проза символистов. Но история этого времени им не дала.
Что же касается футуризма, то это бунт маргиналов (деклассированных элементов) против всего на свете, энергия разрушения и демонстративный разрыв с традицией. Всплеск футуризма – 1910–1914 годы. Только истинно творческие личности, такие, как Маяковский, смогли сохранить себя в этом шабаше и позже найти свою дорогу в искусстве.
Футуризм трудно даже назвать литературным направлением, так как понятие направления подразумевает в нашем случае устремлённость, движение во времени, а его-то у футуризма не было. Акмеизм было бы точнее назвать литературной школой: Николай Гумилёв очень хотел видеть в работе акмеистов «студию», «школу», во главу угла ставил профессиональную выучку. Отсюда название – «Цех поэтов».
Символизм и по протяжённости развития во времени, и по динамике и напряжённости этого развития, и по количеству ярких поэтических имён достоин именоваться литературным направлением.
Итак, вернёмся на исходные позиции.
В начале 90-х годов в России Мережковский публикует книгу под характерным названием «Символы» и тогда же создаёт трактат «О причинах упадка и о новых течениях современной русской литературы». Через несколько лет начинает выходить журнал «Русские символисты». В первом номере Брюсов так обозначил цель символизма: «Рядом сопоставленных образов как бы загипнотизировать читателя, вызвать в нём известное настроение».
Огромную популярность приобрёл тогда Владимир Соловьёв, на основе философских трудов которого зиждется новое поэтическое мирочувствование. Соловьёв сам писал хорошие стихи, и этим был особенно близок поэтам. Число последователей символизма быстро увеличивалось, появились такие имена, как Вяч. Иванов, Андрей Белый, Блок, Волошин, Гумилёв…
Через этику и нарождающуюся философию символизма художник (по его собственным ощущениям) выходил к новым степеням духовной свободы, в результате чего символисты переживали судьбы мистической России едва ли не более напряжённо, нежели судьбу «России за окном». При сопоставлении этих двух миров они ужасались и не находили разрешения этого противоречия иначе как во вселенском духовном перевороте. Этим самым они готовили в умах и душах интеллигенции реальную революцию.