Во время отлучек Аркадия по больницам Глафира частенько наведывалась в желанную комнату и расхаживала среди давно знакомых вещей, к которым привыкла еще со времен своей службы кухаркой. Она приехала в Москву голоногой девчонкой, такой вот, как сейчас Жанка, и сердобольный односельчанин помог пристроиться на службу к благородным господам.
Несмотря на то что прошло почти семьдесят лет, Глафира отлично помнила бархатный диван с упругими валиками, высокие книжные шкафы, где кроме книг стояло еще и множество статуэток со всех частей света. Помнила украшенный изразцовой лепниной камин, и добротный круглый стол под ажурной скатертью, и оранжевый абажур с кистями, по вечерам уютно отбрасывающий на стол колеблющийся круг света.
– Ба, что у нас на обед? Я есть хочу, – выводя старуху из задумчивости, затянула Жанна.
– У Ладки поешь, – буркнула Глафира. – Я еще не готовила. Кенигсоны вчера суп из осетрины варили. Мы-то небось такой суп себе не варим.
– Ларкин отец говорит, у тебя пенсия хорошая и что ты просто прибедняешься.
– Типун на его поганый язык! – запричитала старуха. – Хорошо ему рассуждать, в директорском кабинете прохлаждаясь! А я всю жизнь на фабрике-кухне, в пару горбатилась! Варикозку вон заработала и опущение матки нажила! Чужие деньги все считать умеют. А как тарелку супа налить – нету их! Ладно, хлеба куплю и съезжу на Бауманский рынок, костей на рагу возьму.
Охая, Глафира Семеновна пошла собираться. Долго копалась в шифоньере, перебирая купленные у спекулянтов тряпки, принесенные из парикмахерской невесткой, и наконец, тихонько причитая, вышла из комнаты, в широкой вареной юбке, кофте с люрексом и подвязанной на голове газовой косынке. В руке она держала полиэтиленовый пакет с портретом группы «Depeche mode».
– Жанка, змея, ты где? – на весь коридор заголосила старуха. – А ну иди сюда, паразитка такая!
Жанна вышла на зов и застыла в дверях Ладиной комнаты.
– Ну, чего тебе, ба? – недовольно насупилась она.
– Иди, раз зовут, – прикрикнула бабка.
– Что еще?
– Деда привезут, запри его, слышишь? Если опять уйдет – жопу надеру!
Жанна стояла, разглядывая седой дубовый паркет, выцветший от частого мытья и отсутствия мастики.
– Чего молчишь? Поняла или нет?
– Поняла! – огрызнулась девочка.
– То-то же! Норовистая какая. Смотри у меня.