С этого дня начались долгие и
суровые в истории человечества десять лет, известные как годы
Адаптации.
То было время когда не умеющие
самостоятельно добывать пищу и не привыкшие к нескончаемому холоду
люди, прежние заложники лени и беззаботной жизни, были вынуждены
осваивать еще недавно считавшуюся эхом далекого прошлого охоту на
тюленей и ловлю рыбы; методом проб и ошибок они принялись осваивать
китобойный промысел, поверхностно узнавая про него из книг и знаний
тех немногих выживших рыбаков и моряков; всячески они изощрялись в
добыче тепла, открывая для себя заново свойства китового жира, уса
и спермацета и учились бороться с убившей сотни людей цингой,
посредством тюленьего жира, печени и овощей, выращиваемых на
контейнерах-фермах.
В то нелегкое время Матвею было
всего три года, но он прекрасно помнил как сильно голодал из-за
сильной экономии имеющихся ресурсов. Даже его отец, военный по
профессии и прежде здоровый как бык, после трех месяцев Адаптации
превратился в ходячего скелета, отдающего половину своей банки
тушенки Матвею.
— Кушай, сынок, тебе силы
пригодятся. За тобой будущее.
— Какое будущее, пап?
Но он не отвечал, лишь тихо
улыбался. И только сейчас Матвей понимал, о каком будущем говорил
его отец, когда еще был жив.
Именно тогда, в те тяжелые годы,
когда проблем и без того хватало, на станции Прогресс появился
смертельно опасный вирус, по симптомам которого местные узнали
штамм Черни, бушующего на протяжении последнего года и во время
Вторжения.
Как вирус оказался на территории
станции оставалось загадкой. Одни ополчились на станцию Чжуншань,
находившуюся в трехстах километрах от Прогресса (отец рассказывал
Матвею, что еще были живы воспоминания о COVID-19, вакцину от
которого удалось разработать лишь к 2053-му году. Именно из Китая и
пришел вирус); другие говорили о наличии вируса в съестных запасах,
привезенных еще на контейнеровозе.
Только вот все эти теории и догадки
не значили ровным счетом ничего для Матвея и его отца, поскольку
оба они оказались в числе зараженных, как и почти остальная
половина новоприбывших на Прогресс.
Чтобы не предотвратить
распространение вируса среди здоровых, тогдашний староста
Прогресса, звали его Зотовым Михаилом, под давлением
взбунтовавшейся толпы, которых зараза еще не коснулась, он
распорядился погрузить всех больных на вездеходы и отправить на
карантин в одну из самых неблагоприятных станций Антарктиды —
Восток, снабдив жалким запасом продовольствия. Однако он клятвенно
пообещал, что через месяц, по прошествию которого по его расчетам
люди съедят выделенный им запас консервов и прочего сухого пайка,
он пришлет еще один вездеход и будет присылать их до тех пор, пока
в этом будет нужда.