Одним из таких оказался и отец
Матвея, скармливавшего еще тогда ничего не подозревающему
маленькому сыну хорошо прожаренное мясо, взятое, как он тогда лгал,
из секретных запасов станции. Вспоминая сейчас поступок отца он
съеживается от омерзения, но с другой стороны понимал и принимал
его нелегкий выбор. Поедание человечины было неизбежным поступком в
те годы, о которых пережившие те нелегкие месяцы восточники
стараются не вспоминать.
Целый месяц около сотни человек
приходилось есть себе подобных, по-прежнему продолжая умирать с
голода, пока в одно холодное утро всех не разбудил хриплый голос
Курта, орущего с тяжелым акцентом:
— Починить! Рация! Голос! Там
голос!
На связи была станция Мирный,
немедленно отправившая санно-гусеничный поезд в сторону Востока с
необходимым продовольствием на борту. Прибывшие через неделю
мирняки, так их зовут и поныне, с сожалением сообщили, что не могут
отвести выживших на свою станцию за неимением у них достаточного
количества мест — с их слов, они и так испытывают жуткие
неудобства, — но тем не менее готовы поделиться частью остальных
припасов с ними в конце зимы. Только тогда, когда погода будет
более щадящей, они смогут отыскать путь вдоль торосистости, стоящей
между их станциями.
До прихода мирняков дожило всего
восемьдесят четыре человека.
Выжившим пришлось смириться с тем,
что дальнейшая их судьба тесно связана со станцией Восток.
Предстояло много работы по ее улучшению и развитию, которое по
итогу заняло годы и годы.
Как известно время лечит, но только
не в случае восточников по отношению к прогрессистам. До сих пор
жива боль утраты близких, погибших из-за изгнания и пустого
обещания помочь. Живы и воспоминания о страшных делах, которые они
были вынуждены совершать во имя выживания.
Олегу Викторовичу, чья жена и двое
детишек погибли еще тогда, в первый месяц карантина устроенного
прогрессистами, не понадобилось и минуту на размышления чтобы
вынести вердикт:
— К прогрессистам значит собрался? —
Олег Викторович схватил парня за шкирку и, как щенка подволок к
зданию, еще вчера бывший складом. — Вот, тебе в ту сторону. Тысячу
двести километров. Пошел!
Никита с замерзшими на щеках слезами
с непониманием посмотрел на старосту.
— Верно! — поддержал решение Олега
Викторовича Алексей. — На мороз гниду! Будет знать, как воровать у
своих!