Толпа улюлюкала, грозно поднимая
вверх кулаки в единогласном порыве изгнать парня, пока вдруг вперед
не выбежала Арина, встав между старостой и обвиняемым.
— Да вы чего, совсем с ума сошли?! —
протестующе завопила она. — Как же так можно?
— А воровать у тебя из тарелки
последний кусок мяса и отбирать ватты для сугреву стало быть
можно?! — закричал в ответ Алексей.
— Арина, уйди, — сквозь зубы
процедил староста. — Не до тебя. Ей Богу не до тебя.
— Да пошли вы все! — заорал Никита,
за что уже от Арины получил хороший такой подзатыльник.
— Закройся! — прошипела она на него
и обратилась к толпе: — Он плохо поступил, это так. Но такой участи
уж точно не заслуживает!
— Не тебе решать какой участи он
заслуживает, ясно? — рявкнул Олег Викторович, сделав к нему шаг
вперед и прошептал: — Ступай отсюда по хорошему, девочка, иначе я
тебе потом не помогу, ясно? Ты сейчас их злишь, а не меня. — Он
кивнул в сторону толпы.
Но Арина сдаваться не желала, и на
этот раз обратился к Матвею, все это время находившегося лишь в
роли наблюдателя.
— Матвей, прошу, — обратилась он к
нему, прекрасно зная, что его слово среди восточников стоит ничуть
не меньше слов старосты. — Скажи что-нибудь. Так нельзя.
Матвей взглянул на покрасневшего от
злости Никиту, пронзающего ненавистным взглядом всех собравшихся.
Слишком уж он шебутной, проблем с ним не наберешься, но все же
Арина была права — несоизмеримо наказание со сделанным
преступлением, да еще наверняка и не обдуманным.
— Есть у меня идея, — начал Матвей
привычным ему спокойным голосом. — Предлагаю упразднить смену по
выносу ведер с дерьмом каждое утро и поставить на эту почетную
должность одного единственного человека, нашего виновного.
Глаза Никиты сделались большими. Он
было открыл рот для возражения, но Арина дала ему предупредительный
и не сильный удар в ребро, заставив помолчать.
— Но решение все равно остается за
старостой. Ему решать — вставил свое последнее слово Матвей.
Толпа не возмутилась и, судя по
тишине, встретила эту идею положительно. Убирать отходы за жителям
станциями и сбрасывать ее в находившуюся неподалеку расщелину, было
занятием крайне неблагодарным и мерзким. Избавиться от подобной
необходимости было только за счастье. Даже Алексей, прежде желающий
прикончить вора на месте без всякого изгнания, не изрек и словечка
против.