На фотографиях связанные обнаженные девушки в крайне развратных позах. Мужчины делают с ними все, что заблагорассудится. И те, в ответ изображают покорность и наслаждение.
Сердце заходится в груди.
Значит, Покровский видит меня так?
Распластанной под ним, безвольной, готовой выполнить любую прихоть.
Я его раба?
Эта мысль тут же вызывает во мне бурный протест. Судя по всему, дядя притащил мне какую-то элитную литературу для извращенцев. Фотографии выполнены на качественной глянцевой бумаге, обложка этой гадости плотная, матово-черная и явно дорогая.
Сначала выдираю страницы, потом разрываю на мелкие клочки бумагу, нечаянно порезав себе палец, но рана только мотивирует, особенно когда я вспоминаю, что было у моего жениха в штанах. Отвратительно!
Он думает, что купил себе покорную и на все согласную женщину. После книг с извращениями от дяди я перехожу на мебель. Покажу ему, какая я самом деле. Продемонстрирую то, что долго прятала. Пускай наслаждается, мне уже нечего терять!
В этот миг в комнату вбегает охрана, но я бросаю остатком журнала в ближайшего амбала. Во мне сейчас говорит поразительно наивная надежда: может Покровский увидит мой характер и испугается?
Конечно, я оказываюсь неправа.
Вскоре мою дверь надежно запирают, оставив меня один на один с собственным бессилием. Я уже проверила, ставни на окнах не открываются. Как маленький ребенок рыдаю от безысходности сложившейся ситуации.
Даже когда я жила с дядей, все время был какой-то запасной план. А теперь я не знаю, к кому я могу обратиться.
Дверь распахивается.
На пороге он.
Слезы тут же начинают жечь щеки. Нереально отвратительная подстава. Меньше всего я хотела бы чтобы он увидел меня такой: готовой смириться с участью, которую он мне подобрал.
Была бы я по решительней, встала бы и как следует ударила бы его по яйцам.
Мне кажется, Покровский намного сильнее меня. Любая попытка сопротивляться приведет к худшему.
Меня удивляет растерянность, с которой он оглядывает комнату. Затем приподнимает брови. Что, удивлен тем, что я сделала с твоими пошлыми книгами?
С вызовом смотрю жениху в глаза.
- Мия… - вдруг произносит он тоном, не сулящим ничего плохого.
- Уходите! Не хочу вас видеть! - выдаю я.
- Кхм… - издает Покровский и запускает руку в волосы. - Слушай, это недоразумение. Я готов его загладить… - снова зависает на полуслове а потом выдает уже гораздо громче. - Проси все, что хочешь!