Дику нравился детский стишок,
которому учили сезотов в их школах. Крайне колоритно показывает
суть их поэзии и обычаев:
«Пролетела стая грифов, а из трупов
сыпал грифель, а, точнее, грифель падал, и не трупы там, а
падаль».[1]
Дик достал из подсумка небольшой
прямоугольник, схожий по виду с кейсом для виртуальных очков, и
кинул в послушно лежащего сезота. Прямоугольник затрещал, из него
выскочили проводки, которые поползли к инопланетному лицу. Сезот
зашевелился и приподнялся на локтях.
— Двигаться-то можно, полицай?
— Не называй меня так, — скривился
Дик, — я не представитель исполнительной власти. Моя функция —
максимально мирно решать деликатные вопросы, которые могут привести
к международным скандалам. И ты, мой дорогой приятель, можешь
таковой спровоцировать. Ты вообще осведомлён о том, что твоё
предыдущее тело принадлежало родовитой княжне, у которой свадьба
планировалась через три недели?
— Откуда мне знать? — буркнул сезот,
— я увидел девушку на рынке, просканировал её тело, показало, что
относительно здоровое. Под предлогом продажи антикварных украшений
за бесценок вывел в подворотню и вуаля! Уж потом, когда шумиха
поднялась, понял, во что ввязался, и скрылся на захолустном
Раксамаре — 5. Как ты меня нашёл, кстати?
Дик нажал кнопку на браслете, который
красовался на его запястье, и показал голографическую ориентировку.
Монотонный голос искусственного интеллекта проговорил:
— Н’кащ Се-5, 01.06.2123 года
рождения, уроженец и гражданин планеты Рекадар, не имеет
регистрации, преступник-рецидивист, образование высшее, холост,
безработный, не участвовал в военных конфликтах. Маркирован службой
регистрации Солнечной системы при разовом посещении. Эмоционально
устойчив, не склонен к употреблению запрещённых препаратов. По
данным представительства Рекадара неоднократно привлекался к
ответственности правоохранительными органами. Согласно
законодательству Российской Межзвёздной Федерации, в соответствии с
межпланетными конвенциями, при обнаружении Н’кащ Се-5 рекомендуется
подвергнуть его наказанию в виде барокамеры без физического тела,
сроком на двенадцать лет.
Около минуты оба молчали. Сезот
прервал затянувшуюся паузу:
— За двенадцать лет и даже за
обещанные тобой семь я сдохну в барокамере. И мы оба это отчётливо
отдупляем. Какие предложения, полицай? Поверил, что я так легко
тебе сдался, чтобы без тела болтаться?