Ее губы нашли его, а затем и ее язык. Он ответил прежде, чем
успел вспомнить, что этого делать нельзя.
– Клаудия, пожалуйста, – сказал он, наконец, отстраняясь от
нее.
Это было неправильно. Он любил Ульрику. Память о ней все еще
была свежа в его сердце. Он сомневался, что это когда-нибудь умрет.
Он не хотел никого другого, кроме нее. А поскольку он не мог
заполучить ее, то у него вообще никого не оставалось. Было бы
святотатством осквернять память об их любви каким-то мелким
животным поступком.
Руки Клаудии скользнули вниз по его торсу и обхватили ноги,
когда она поцеловала его в шею. Он вздрогнул. С другой стороны, в
этом мире непроглядных неудач и боли стоило получать удовольствие
там, где его можно было найти. Слова Ульрики снова вернулись к
нему. “Мы должны найти счастье среди себе подобных”. Он все еще не
был уверен, что счастье возможно, но быть может утешение?
Со вздохом и молчаливым извинением перед Ульрикой, где бы она ни
была, он наклонился к губам Клаудии и поцеловал ее, долго и
глубоко. Провидица захныкала и сильнее прижалась к нему. Он стянул
через голову ночную рубашку и приблизил губы к ее шее, нежно целуя
и покусывая. Она вздрогнула и застонала. Феликс усмехнулся про
себя. Прошло некоторое время, но он, казалось, не забыл, что нужно
делать. Он прижал ее спиной к кровати и поцеловал в ключицу, затем
вниз, между груди. Она застонала и вцепилась в него, дрожа, как в
лихорадке.
– Вот, – сказала она. – Здесь!
Клянусь Таалом и Рией, подумал Феликс, опускаясь ниже,
неудивительно, что девушка сожалеет о своем ученичестве, она
вспыльчива, как кошка на гоне.
– Сюда! – взвизгнула провидица и вскочила с кровати, в спешке
ударив его коленом в щеку.
– Клаудия, что...? – сказал он, затем вытаращил глаза.
Она стояла в центре крошечной каюты, широко раскинув руки и
выкатив глаза из орбит, дрожа, как будто защищалась от сильного
ветра.
– Сюда! – закричала она. – Вот источник видений! Я чувствую его!
Именно отсюда придет сила, что обратит в руины Мариенбург!
Феликс слышал глухие удары и вопросительные возгласы своих
попутчиков сквозь окружающие его стены. Он вскочил с кровати и
схватил ее халат с пола, куда она его уронила. Он должен был одеть
ее и вернуть в собственную каюту. Но это было невозможно. Она
продолжала стоять с раскинутыми руками, твердая, как меч, и он не
мог надеть на нее оба рукава сразу.