– Говорят, ты сбежала с сыном конкурента
и перевела все активы на себя, – весело произносит Елизавета, наливая себе чай
из заварника.
– Что за бред? Да и с каким сыном? Они
вроде все либо занятые, либо молодые слишком.
– Народ любит придумывать, ты же знаешь,
– Лиза делает глоток и с наслаждением откусывает пирожное. – Вкусное, попробуй,
а то тощая такая.
– Как–то не лезет после твоих
откровений, – говорю честно. – Я ничего не делала, а как отмываться –
непонятно. Обидно очень. Даже не знаю, может, лучше бы мне и не быть в курсе офисных
слухов. Так хотя бы просто непонятно было, что происходит, а теперь недоумение
и обида в голове. И кого обвинять в клевете, чтобы обелиться?
Вопрос скорее риторический, мое
состояние из боевого скатывается снова в апатичное. И в голове доминирует одна
мысль: «Как они могли кому–то поверить, не поговорив со мной». Больше всего
коробит предательство Стаса, чтобы он там себе не думал, но найти в себе силы
задать вопрос прямо мог.
– Не знаю, Юль, не знаю, – качает
головой Елизавета Михайловна, горестно вздыхая. – Душа за тебя болит, – она
накрывает мою руку своей, – как за свою младшую сестру переживаю.
Чужое прикосновение почему–то неприятно.
Сочувствие главного бухгалтера внезапно видится неискренним, возникает
ощущение, что она позвонила только для того, чтобы посмотреть на меня, как на
загнанную жертву.
– Не стоит, – возвращаю себе запястье, –
я справлюсь. Разберусь со всем, зачинщики еще пожалеют, – произношу твердо,
смотря Елизавете Михайловне прямо в глаза.
– Да, конечно, разберешься, – она слабо
улыбается и прячет собственный взгляд, что сразу видится мне подозрительным.
– Ты что–то еще знаешь? Помимо слухов.
Видела какие–то документы, подставляющие меня? – спрашиваю прямо.
– Нет–нет, – она отвечает слишком
поспешно, – ничего такого, откуда? Ладно, давай тему сменим.
– Давай, – киваю, а сама думаю, что женщина
напротив меня явно не приятельница, как бы она не была участницей в афере.
Вот только снова вопрос в причине
остается неразгаданным. Пока что.
С трудом дожидаюсь окончания нашего чаепития,
дабы не вызывать подозрений, я решила сделать вид, что верю в сочувствие Лизы.
Не знаю, зачем оно мне надо, но пока действую таким образом.
– Ох, к сожалению, мне пора, но сердце
болит, куда же ты пойдешь? – снова причитает главный бухгалтер.