– Конечно, я так и подумал. Мои люди ни
за что не станут болтать о внутренних рабочих моментах.
– Ха! – закатываю глаза. – Прямо все
святые у вас, одна я подкачала, – тяжело вздыхаю. – Может, хватит? Я тут не
причем. Новый опус я даже не видела.
И ведь произношу искреннюю правду, но на
свекра она производит неправильное впечатление.
– Что ты мне рассказываешь, – шипит он и
больно хватает мой локоть, – все ты! Но ничего, я постарался, никто тебя не
возьмет на работу по специальности, закрыта для тебя карьера в нашем городе.
Можешь присматривать место кассира в супермаркете или сразу дворника.
– Пустите, – дергаю рукой, – это
насилие, не в первый раз вы его ко мне применяете.
Мне стоит больших усилий сохранить
уверенный вид, хотя внутри меня трясет не по–детски.
– Я еще даже не трогал тебя по–настоящему,
девочка, но уже подумываю о том, чтобы нанять, кого следует, для этого дела.
Стасу мы, конечно, не скажем, – неприятно ухмыляется он.
А меня уже натурально колотит, я
понимаю, он не преувеличивает, действительно так поступит.
– Что вы делаете, мужчина! Отпустите
девушку! – подбегает Оля с Дашей на руках. – Мы будем кричать!
На нас уже начинают оборачиваться
прохожие. Внимание, которое так не любит Виктор Андреевич, привлечено.
– Да иди ты, – буквально отталкивает
меня, делает шаг назад, – ходи теперь и оглядывайся.
Он уходит, а мы остаемся.
– Кто это был? Он не навредил тебе? –
обеспокоенно спрашивает сестра.
– Пока нет, – медленно качаю головой, –
но обещал.
– Что? – чуть ли не визжит она. – Юля,
ты должна обратиться в полицию, мы пойдем с тобой, напишем заявление.
– Нет, оно не поможет. Но я знаю, что
нам стоит сделать.
Наше время
– Юля, выходим? – меня торопит сестра. –
Вы такие долгие, просто кошмар какой–то.
– Это все потому, что нас трое, а вас
двое, – глубокомысленно изрекаю, докрашивая правый глаз, – троим всегда
сложнее.
– Конечно, мама, учитывая, что
единственный мужчина на две семьи уже давно оделся и парится в этом жутком
костюме с бабочкой, – ворчит мой сын.
– Иван, костюм не ужасный, это классика,
– отвечаю ему, закатывая глаза.
– А меня больше смущает, что в центре
столько детей, а выступать будем мы втроем, – вносит свою лепту моя дочь.
– Анна, ты такая ворчливая, – произношу,
качая головой.