— А ты вообще меня раньше замечала? — усмехнулся я.
Взяв пару пробных аккордов, я запел «Эль пуэбло унидо», в
которой немного изменил текст и перевел его на лундийский. Вот, уже
лучше. Смотрю, и глаза загорелись, и сжались кулаки... Если такое
действие она оказала на благородных, то уж на остальных — точно. А
уж мотив запоминается влет.
— Вот вам гимн, — сказал я. — Пойдет?
— Да, — кивнул Арий. — Пойдет.
Ну вот и хорошо. Я помнил чертову уйму патриотических песен
многих народов мира, но эта почему-то показалась мне
соответствующей моменту. А реакция публики меня устроила.
Я отдал Эйосу инструмент, тот попытался дать его в руки Иль, но
она отказалась.
— Дарю, — отмахнулась она. — Пусть лучше в руках у мастера
будет, чем пыль собирать на стенке.
— Да я как-то... — замялся Эйос.
— Он собирался сказать, что больше этим не занимается, —
наябедничал я.
— Я тебе покажу «не занимается», — зарычал на беднягу Бенидан. —
Будещь! Понял?
— Да, господин фендрик...
— В самом деле, талант, — поддакнула Фили. — Будешь.
— В этом нет ничего зазорного, ты же теперь колонист, — сказал
Осий. — А среди нас нет ни одного толкового музыканта. Так что бери
и не отнекивайся.
— Спасибо, Ваше Сиятельство...
— Я так понимаю, в Сенар поедет не он? — спросил Арий.
— Ага, — подтвердил я, и Фили вздохнула, а Друг снова жалобно
заглянул мне в глаза, предчувствуя разлуку.
— Ну тогда у тебя есть несколько дней, чтобы пополнить репертуар
и подготовиться. Ждем кое-чего...
Все так и было, как предсказывал Арий. Несколько дней мы сидели
подряд то у Салинга в комнате, то в казарме у Эйоса. Я учился
играть на классической лютне, Салинг выдавал из своих бездонных
запасов военные песни, даже давно прошедших веков, а Эйос
перекладывал их на инструмент. Обидевшийся Друг с нами не сидел,
все больше жался к Фили и Эльке, разбаловали его женщины... Да и
лучшей охраны для малышки чем магический пес в дополнение к
диаконессе трудно было придумать. А может его нежный собачий слух
терзал хриплый пропитый голос Салинга, который больше ревел, как
медведь, чем пел.
Ну и ладно, обижаются — и пусть себе обижаются. Эта миссия точно
для одного. Друг явно принесет в ней больше вреда, чем пользы — я
буду заботиться не о миссии, а о нем, да и демаскирующий признак в
виде большой собаки многое скажет врагам. Обо мне не забыли,
розыскной лист никуда не делся.