Зато одеты мы были вполне себе аутентично. Сид, который, кстати,
фургон и расписывал, выступил экспертом. Уж кому-кому, а жителю
южного Пограничья Зунландии, проведшему здесь всю сознательную, да
и часть бессознательной жизни тоже, не быть им? Он-то уж на
айзанцев насмотрелся дай боже. Так что я сидел рядом с крутящим
руль Арием, нацепившим на морду морок здоровенного лба с бородой –
прямо басмач какой-то. При взгляде на его морду было желание
продолжить путь в другом направлении, а не приставать с вопросами.
Костюм, кстати, был стандартным пуштунским – все-таки насколько
междумирные аналогии срабатывают! Шаровары-партуг, рубаха-камиз и
кафтан-косай весьма гармонично вписывались в местную реальность. Ну
а паколь-«душманка» на голове дополняла образ двух жителей
айзанского Пограничья, отца и сына. Хотя Арий, зараза, все-таки
попытался отомстить мне за прошлый подбор гардероба, предложив
паранджу.
- Я тебе дам паранджу, гад!
- А что? – заржал брат. – Самое оно. Закроет тебя с ног до
головы вместе с мечом и посохом. И самое главное – безопасно. Никто
не смеет открыть миру женщину, заставить снять паранджу – все равно
что истокской девке задрать юбку. Так что под этим платьем ханум ты
сможешь себя чувствовать в полной безопасности.
И он с Сидом обменялись веселыми взглядами.
- А также она хороша как саван для местных шутников, - сказал я.
– Которые уже совсем от рук отбились. Я уже почти не шучу.
- Ладно, ладно, - сошел на попятную брат. - Я пошутил.
Его счастье. Так что мы выглядели как два обычных зажиточных
путника из айзанских степей. И как положено, при выезде из портала
заплатили местным усатым Стражам с огромными алебардами въездную
пошлину – по золотому с носа и два за фургон. За Друга брать плату
не стали, как и совать носы внутрь – он принял вид огромного алабая
и злобно рыкнул на стражников, как только они приблизились. Те
опасливо решили, что черт с ним, с грузом, если из-за любопытства
можно лишиться конечностей и отошли побыстрее, получив свою
плату.
Ат-Балай мне не понравился. Пыль, грязь, голожопые дети,
копошащиеся в этой самой грязи. Не хватало только лежащих поперек
дороги свиней, но их тут быть не может – айзанцы считают их
нечистыми животными. А так на улицах все прохожие выглядели
какими-то недовольными – на угрюмых лицах читалось какое-то
напряжение. Мужчины, сопровождаемые женами в пресловутой парандже,
подростки-разносчики, попадались даже угрюмые орки.