Солнце, бившее через прореху в грязных шторах, заставило
проснуться. Я застонал от досады. Даже солнце против нас, выспаться
не дает!
Ночь, начавшаяся весело, так же весело и продолжилась. Только на
этот раз больше в кабаках мы не отвисали, а кружили около них,
карауля слегка выпивших — да что там, нажравшихся в полную зюзю —
клиентов. Настолько, что обычно тело грузили в подъехавшую повозку,
извлекали записку с адресом из-за обшлага и вручали довольно
ухмыляющемуся извозчику — похоже, у тех был межгильдейский договор
на такие случаи. Естественно, помогали в погрузке
доброхоты-добровольцы, вот мы с Родом таких из себя и изображали.
Параллельно заменяя вульки госчеканки на наши.
Золото, как ни странно, кончилось быстро — то ли жалованья
офицеров и Стражей подросли, то ли они исповедовали принцип «все
свое ношу с собой». Некоторые, особо понтовые и не до конца
нажравшиеся старшие офицеры требовали аж трех извозчиков. На первом
ехала фуражка, на втором изволил сам господин военный, на третьем
выигрыш в карты — либо дама легкого поведения, либо ящик с
бутылками. Никогда не понимал этой привычки пускать пыль в глаза,
но местным она, похоже, нравилась. Дикари.
Проваландавшись так почти до рассвета, мы решили, что с нас
хватит работать в третью смену.
— Сколько время? — прохрипел Род с соседней кровати постоялого
двора, номер которого мы сняли под утро.
— Рано еще, спи, — успокоил я его.
— Уснешь тут, — он жалобно посмотрел на меня красными, как у
бешеной селедки, глазами и застонал.
— Сон алкоголика короток и тревожен, — процитировал я крылатое
выражение неизвестного классика. — Что, головка бо-бо? А во рту как
будто коты понасцыкали?
— Да не скалься ты так, — уронил Род голову в подушку. — Хорошо
тебе.
— Нечего было вчера на косорыловку налегать, — зубоскалил я.
— У тебя и так все моментально проходит. Завидую магам.
— Поэтому особо и не употребляю, — сказал я. — Вон, около
кровати кувшин с элем, можешь полечиться.
— Спасибо, мамочка, — Род перегнулся через край, пытаясь достать
заветный сосуд с живительной влагой. — Но дело-то мы сделали.
— Сделали, но не до конца, — заметил я. — Пока еще никто не
знает о подделках. Но узнают. Как только ваше похмельное
сиятельство соизволит прийти в себя и спуститься вниз. Тогда и
устроим спектакль.