– От этой худой с безумными глазами, ту, что Закир привез?… Мать моя женщина, ты видел, что он с Закиром сделал? А Шамиль позволил.
– Закир на чужую жену глаз положил. Остался без глаз. Правильно сделал.
– Он ему и член припалил. Так что одни яйца остались. Евнух теперь Закир наш.
– Чмом он тем еще был. Поделом ему. Слишком свой нос задирал.
– Надо и нос до кучи подрезать. Тоже длинный.
Послышался смех, а я медленно сползла по стенке. Мне казалось, что с меня содрали кожу живьем, что каждый мой нерв оголился, и по нему пустили электрический ток. Наверное, такую же боль испытывает умирающий под пытками. Осознание иногда приходит медленно, а иногда оно вспарывает нервы, мгновенно убивая все внутри, взрывая душу. Когда ты летишь в глубокую черную дыру... и, да, я сверну шею там на дне... сама... в одиночестве... никем не услышанная... забытая... и... нелюбимая. Ненужная. Жалкая. Каждое ЕГО обещание мне когда-то было ложью, грязной, наглой, продуманной ложью. Все игра, а я песчинка в этой игре. Другая сыновей родит… Как он смеет? Как смеет вот так топтать меня и любовь нашу?
Идут часы, и я понимаю, что он с ней. Всю эту ночь с ней. А я закрыта здесь в его комнате. И дети наши где-то там в автобусе голодные. Мне кажется, что мое тело превратилось в пепел, а душа корчится в адских муках, и они никогда не закончатся, никогда не прекратятся. Предательство убивает быстрее кинжала. ЕГО предательство превратило меня в полутруп... оболочку, внутри которой кроме отчаяния ничего не осталось... Первая любовь совершенно безжалостна, а когда эта любовь становится единственной на всю жизнь, то она пожирает все существо. Он причинял мне боль с самого начала. Каждую секунду наших отношений. Иногда с отсрочкой в пару лет, но ненадолго. Зверь внутри него не мог обходиться без страданий… моих страданий. И как же он наслаждался там, на улице, когда посадил ее к себе на колени и гладил при мне.
Села на пол, облокотившись о стену, закрыла глаза. Я не имею права сейчас думать об этом, не имею право умирать… потом. Когда дети будут в безопасности. Потом я позволю себе сойти с ума.
А сейчас я должна быть сильной. Послышался звук открываемого замка, дверь распахнулась, и я увидела своего мужа с бутылкой в руке и расстегнутой настежь рубашке. Он поднял руку и ткнул в меня указательным пальцем.