Я встала рядом с ним, но вдруг поняла, что не знаю, с чего начать, и первые секунды молчала, лихорадочно ища слова.
Конечно, Дэниел заметил мое присутствие. Он слегка повернул голову в мою сторону — и это была вся его реакция на меня. Более не удостоив меня вниманием, вернулся в свое положение — а именно смотрел перед собой, удерживая в руке стакан с янтарной жидкостью.
Понятно, я в немилости. И мне это не показалось.
— Сегодня случилось кое-что, что ты мог принять как-то превратно, — глубоко втянув в себя воздух, начала я. Я даже не подумала обратиться к нему иначе — хотя в театре он по-прежнему был исключительно «мистер Райерс». Он не подал виду, что мои слова его заинтересовали, или что он меня слушает, поэтому я продолжила: — Между мной и Хамфри Старком нет ничего, о чем ты мог подумать сегодня днем. И не только сегодня, — тише добавила я, памятуя о его ранних выводах.
Я внимательно наблюдала за профилем Дэниела и видела, как напряглась его челюсть, когда он поднес стакан ко рту и сделал короткий глоток, все еще не глядя на меня и не признавая мое присутствие. Но он хотя бы слушал.
— Это правда. Дэниел, — его имя едва слышным шепотом сорвалось с моих губ, и моя рука даже потянулась к нему, но я вовремя одумалась и не прикоснулась к нему — как мне показалось, теперь уже все его тело пришло в напряжение.
Он испугался, что я коснусь его, или в чем дело?
Это было бы непозволительной ошибкой. Я интуитивно чувствовала, что он не тот человек, с которым можно позволить подобную небрежность.
Я начала испытывать отчаянье, потому что он мне не верил, а я не могла — просто не могла допустить, чтобы он думал иначе! Чтобы верил тому, чего не было на самом деле.
— Черт! Это так сложно — допустить, что актриса не трахается с богатеньким продюсером ради привилегий?! — Задетая полнейшим игнорированием с его стороны и моими тщетными попытками воззвать к голосу разума, не выдержала я.
Не сразу, но он все же повернул голову ко мне и посмотрел на меня продолжительным, ничего не выражающим взглядом.
Да уж, он это умел. Мне тут же захотелось, чтобы в полу была дырка, в которую я могу нырнуть.
— Для чего ты говоришь мне все это?
Обычно его голос и так не звучал особой теплотой, но сейчас он был не просто холодным, а сухим и острым от низкой температуры. Меня будто царапнули.