Похоже, у него и личная ванная тут имелась.
— Почему ты передумал? — спросила я, старательно гоня от себя недозволенные, неуместные мысли.
Мужчина сел, положил мою ногу к себе на колени и вынул из аптечки антисептик.
— Твое красноречие меня убедило, — не глядя на меня, ответил он.
Я поморщилась — было больно.
— Мои слова подействовали на тебя? — Я не могла скрыть веселого недоверия.
— Возможно.
Он обернул мой палец пластырем и только тогда посмотрел на меня.
— Слишком много «возможно» для одного дня, — заметила я.
Он улыбнулся, пожав плечом, как бы говоря: «Да, возможно ты права».
— Боже, у меня сейчас сердце остановится — он все же улыбается! Это как встретить Снежного человека или Пасхального кролика!
Я шутила, за весельем пытаясь скрыть, что его улыбка на самом деле поразила меня. Мое сердце разогналось от трепета и волнения, потому что его улыбка была тем еще зрелищем. Черты его лица смягчились и на мгновения я будто совсем другого человека увидела. Мне захотелось сказать: «Привет, я Мика. Я хочу узнать тебя поближе».
Мне хотелось попросить улыбнуться его еще раз. Никогда не переставать этого делать.
— Как для того, кто только что получил травму, ты очень довольная.
Сказано это было вполне добродушно, что мало вязалось со знакомым мне Дэниелом.
А еще — моя нога все еще была на его коленях.
Его коленях! Ноги у Дэниела заслуживали отдельного внимания.
Озабоченная девчонка внутри меня завизжала придурочным голосом, когда я опустила глаза вниз, проследив взглядом от места, где покоилась моя ступня и до того, где сводились его бедра.
— Тебе нужен отдых. Возьми больничный, пока не заживет, — вернув себе деловой тон, Дэниел осторожно переложил мою ногу на диванную подушку, а сам поднялся.
Похоже, он догадался о моих помыслах с участием его ног. И не только.
— Но тогда я пропущу репетиции, а наш руководитель очень строгий тип, — попыталась вернуть непринужденную атмосферу я.
— Это не предложение, Микаэлла, а приказ.
Он выглядел более чем серьезно.
Я смиренно вздохнула.
— Как скажешь. Если пообещаешь мне кое-что.
Он в недоверии изогнул брови, скрестив руки на широкой груди.
— Ты ставишь мне условия? Помнишь, кто тут главный?
— Разве ты позволишь об этом забыть? — съехидничала я. — Я просто хочу, чтобы ты дал мне индивидуальное занятие, когда я поправлюсь.