Федька довел меня до квартиры, переждал очередной мой сеанс общения
с ихтиандром, приготовил коктейль («До вечера выпить весь!») и уехал. А я
написала Люське, что жду ее в скайпе.
По правде, скайп я ненавидела. И вообще из всех видов общения
признавала только личное и письменное. Голос отдельно от его обладателя вызывал
у меня необъяснимое чувство то ли страха, то ли отвращения. Поэтому телефонные
разговоры были чем-то вроде фобии, и по возможности я старалась их избегать. А
скайп хоть и с изображением, но это мало что меняло. Даже хуже. Вроде бы живой
человек – говорит, двигается, рожи корчит… и все равно иллюзия. Но Люська
никогда не любила писать, поэтому приходилось терпеть.
Минут через десять пропищал сигнал: Люська вышла на связь. Из
лондонской квартиры, чему я была рада – видеть интерьеры Скайхилла совершенно
не хотелось.
- Какого черта? – мрачно поинтересовалась я.
- Ты о чем? – удивилась она вполне натурально.
- О Федоре Петровиче.
- А что такое? Только не говори, что он тебя грязно домогался.
Я кратко изложила диспозицию. И о том, как спалилась, и о событиях
сегодняшнего утра. Люська отреагировала непечатно.
- Послушай, я просто не хотела, чтобы беременная баба тащила два
тяжеленных чемодана. Пусть даже и на колесиках. И ничего более. Но он молодец.
Я всегда знала, что он настоящий мужик. Потому что…
- Не начинай! – предупредила я.
- Ладно, уговорила. Значит, на учет поставили? Точно будешь рожать?
- У меня еще месяц, чтобы передумать. Но это вряд ли.
- Слушай, а вообще как ты? – спросила Люська, глядя куда-то в
сторону.
- В смысле?
- Ну…
- Знаешь, Люсь, - вздохнула я, - когда Маргарет была беременна, а
я, выходит, вместе с ней, у нее тоже был жуткий токсикоз. Врагу не пожелаешь. И
я тогда думала: не дай бог у меня такое будет когда-нибудь. А теперь я даже,
наверно, рада… немного. Мне так хреново, что все прочие мысли где-то далеко на
заднем плане.
Помолчав, Люська взяла с меня клятвенное обещание разговаривать с
ней ежедневно и обязательно сообщить, если понадобится какая-то помощь. Она
была готова даже прилететь, если что.
Так и пошло. Каждый день начинался с позиции «вниз головой над
унитазом», потом я ползла по стеночке готовить две ложки жидкой овсянки и
разводить коктейль. В десять звонил Федька – узнать, как дела. Если надо было
ехать в консультацию или поликлинику, приезжал за мной. Днем я разговаривала с
Люськой, но большую часть времени спала. Вечером снова заявлялся Федька, ругал
за то, что ничего не ем, и безуспешно пытался накормить ужином.