А с Эшли все получилось крайне глупо. Она принялась вешаться на
него чуть ли не с первого дня. Кокетство ее было неуклюжим и настырным, а
попытки намекнуть, что вакансия занята, игнорировались. Возможно, оборви он ее
резко и недвусмысленно – ничего бы и не случилось. Но Тони снова наступил на те
же грабли, что и с Хлоей.
Когда-то давно, в бытность подростком, он сильно страдал от
невнимания со стороны девчонок. Маленький, тощенький, Тони был похож на
ощипанного цыпленка и выглядел года на три младше сверстников. В четырнадцать
резко пошел в рост, и стало еще хуже: одноклассники шутили, что Каттнер может
спрятаться за шваброй. «Закройте форточку, Каттнера сдует сквозняком!»
Два года он не вылезал из спортзалов: тренажеры, бокс, теннис,
футбол. К шестнадцати обзавелся наконец вполне годной для своего возраста
мускулатурой, но тут свалилась новая напасть: юношеские прыщи. Причем в таком
жутком количестве, что прежнее прозвище Стикмен* сменилось на более изысканное,
но не менее обидное Тотус Флорео*** или попросту Тотус. В этом был еще и особый
намек на героя песни, который страдал от неразделенных романтических
устремлений: разумеется, безответный интерес Тони к противоположному полу не
остался незамеченным.
«Трахни какую-нибудь телку – и все пройдет», - снисходительно
советовали одноклассники, уже успевшие распрощаться с невинностью. Однако телки
почему-то не горели желанием помочь ему в этом сомнительном предприятии. Даже
те, которые совсем не пользовались успехом. Напрасно отец-врач уверял, что прыщи
очень скоро исчезнут и что с ним было то же самое. На каждый засохший, словно
издеваясь, вылезало два новых. Чтобы хоть как-то отвлечься от гормонального
зуда (во всех смыслах этого слова), Тони еще больше занимался спортом,
буквально до изнеможения, и учился как проклятый.
Отличные оценки и спортивные успехи помогли ему без труда поступить
в Оксфорд и даже получить крохотную стипендию. И вдруг в то лето между школой и
университетом прыщи действительно прошли сами собой. Тони, уже почти
смирившийся с участью пожизненного девственника и не имевший никакого
иммунитета к женскому вниманию, оказался к такому повороту судьбы совершенно не
готов.
Через год, вынырнув из водоворота беспорядочной половой жизни, он
понял, что промискуитет не для него. Секс ради секса перестал привлекать, едва
утратил флер недоступности и новизны. Захотелось отношений. Но репутация уже
сложилась, и внимание на него обращали в основном те девушки, которых
стабильные отношения как раз не слишком интересовали.