— Я не жалею.
— А смотришь так, как будто жалеешь. Налей лучше ещё
чуть-чуть. Очень вкусно.
Кирилл взял бутылку и долил обоим в бокалы.
— Отпустило?
— Ага, — она улыбнулась и прикрыла глаза.
Кирилл сглотнул. Подушечки пальцев жгло от желания коснуться
Алёны, ощутить бархатистость её кожи, видеть, потемнеют ли её глаза от его прикосновения,
собьётся ли дыхание, если он проведёт большим пальцем по её нижней губе, если
поцелует… Он отвернулся, тоже прислонился к балке и уставился на теряющее
краски небо. Скоро опустится ночь, и глубокая синева заменит блёклую серость.
— А отец Миши… — осторожно начал Кирилл, но Алёна перебила.
— У него нет отца.
И посмотрела с вызовом. Так, как умела только она.
— Просто отец должен хоть как-то помогать, финансами там…
Даже если не участвует в воспитании.
— У Миши. Нет. Отца, — отчеканила она. — Так сложилось. Есть
только он и я. Больше никого. Можешь осуждать, если хочется.
— Я не собирался. Прости, что вообще поднял эту тему.
— Ничего, — нахмурились она. — Ты не первый, кому любопытно.
Кирилл молчал. Ему действительно было интересно, чем жила
Алёна, что думала и чувствовала. Она казалась открытой, не раздумывая,
бросалась помогать, если требовалось, но близко к себе не подпускала. Кирилл с
трудом притворялся, что мало о ней знал. А хотелось большего. Хотелось засыпать
вопросами и про бывшего мужа, и про отца Миши, и про сестру. Но не сегодня.
— Спасибо тебе ещё раз. За то, что помог, отвёз…и там в
больнице. — Она протянула пустой бокал, Кирилл взял его и поставил вместе со
своим рядом с бутылкой. — И за вино спасибо.
Они поднялись на ноги одновременно, но Алёна неловко
пошатнулась и Кирилл инстинктивно придержал её за плечи.
— Вкусное, но крепкое, — нервно улыбнулась она. — Осталось
только мне упасть для фееричного завершения дня.
Алёна хотела сделать шаг назад, чтобы отойти от Кирилла, но
он крепче сжал её плечи. Она замерла, удивлённо глядя на него снизу вверх.
Такая же хрупкая, манящая, обманчиво невинная и красивая. Хотя Алёна была даже
красивее. И пахла она удивительно приятно, чем-то цветочно-ягодным. Ладони
будто обжигало её тепло. Кирилл потерял способность мыслить здраво, казалось,
по венам тёк чистый адреналин. Кирилл притянул Алёну к себе и поцеловал.
Он целовал жадно и глубоко, как после долгой тяжёлой
разлуки. Алёна растерялась и позволяла всё. Кирилл так сильно прижал её к себе,
что даже сквозь одежду она ощущала его возбуждение, чувствовала, как неистово
колотилось его сердце. Вязанная кофта не была застегнута, а забраться рукой под
футболку Кириллу не составило труда. Он так по-свойски гладил её спину, сжимал
ягодицы, словно Алёна давно принадлежала ему. Напор Кирилла одновременно
ошеломлял и возбуждал. Алёна застонала прямо во время поцелуя, когда Кирилл
приподнял её и одновременно развёл коленом ноги. Даже плотная ткань джинсов не
могла скрыть, какими горячими стали тела всего за несколько минут. Острое
животное желание охватило обоих, сбило дыхание, затуманило разум, заставило
изгибаться, жадно требовать ласки.