А это он зря. Очень зря. Хью сложил руки на груди, огладил короткую бороду.
— Знаешь что, Томми?
— А?
Он пригнулся к стойке, поставил на неё локти и поманил приятеля пальцем. Тот послушно, но осторожно подался вперед. Хью сузил глаза.
— Я и вся моя фактура шлём тебя в зад, — прошептал он почти в самое узкое лицо.
Тома нервно отшвырнуло назад.
— Ладно. Ладно, — он попятился. — С бородой тоже отлично. Я пошёл, да?
Хью кивнул.
— Иди.
— Ну, пока.
— Ага.
.
***
.
Дверь скрипнула, растягивая по молчаливой квартире неприятное «хр-р». Хью поморщился. Пригнул голову и бесшумно вошёл в тёмную прихожую. Прикрыл дверь.
«Хр-р».
Завтра же нужно смазать петли.
Однако, похоже, можно и шуметь. Под дверью бабушкиной комнаты виднелась тонкая полоска света. Не спит. Почему не спит? Уже поздно, обычно в это время свет не горит и квартира погружена во тьму.
— Это ты, Хьюго? — раздался резкий старческий голос.
Он щёлкнул замком, потянулся, нашел на стене выключатель и хлопнул по нему. Маленькая прихожая осветилась жёлтой потолочной лампой.
— Я, — пробасил Хью. — Ты почему не спишь?
— Ты устроил там сегодня настоящий ад, — едко сообщила бабушка. — Временами у меня трясся торшер.
Чёрт. Стены бара были обиты звуконепроницаемыми панелями, а потолок нет. При ремонте Хью логично рассудил, что его собственную квартиру от шума защищать нет смысла. Оказалось, не очень логично.
— Прости, — он повесил ключи на крючок и направился в ванную. На ходу схватил футболку на спине и стянул через голову. — Больше не повторится.
Бабуля промолчала. Она высказала свою чёткую позицию, услышала оправдания и решила, что на этом можно закончить. Как всегда. Хью вырос с такой манерой общения, поэтому ответа даже не ждал. Вошел в ванную, включил свет и там, крутанул кран в душе. Тёплый дождь хлынул из распылителя. Наконец-то. Счастье после душного бара.
Из прихожей послышались шаркающие неуверенные шаги и ритмичный стук палки. Бабушка вышла на разведку. Сейчас послушает, что в ванной льётся вода, развернется и постучит назад в свою спальню. В общем-то, так и случилось. Шаги заглохли сначала под дверью, а потом снова начали отдаляться, пока не исчезли совсем. Хью тихо хмыкнул, сбросил джинсы и вступил в душевую кабину.
Почему он живёт с бабушкой? Эта информация приводила в замешательство всех его женщин, не только Джудит. Но одно дело говорить об этом, когда тебе двадцать пять, двадцать восемь, может даже тридцать. И другое, когда на днях исполнится тридцать шесть. Все женщины Хью проходили те же стадии, что и Джуд. Удивление, смирение, желчную ярость. Всем им хотелось на первое место. Иногда справедливо, иногда не очень, как в случае с последней. В какой-то момент Хью просто перестал приводить их домой и знакомить со старой леди, чтобы оградить её от ненужных душевных потрясений. В неполных девяносто она каждый разрыв внука воспринимала как свой. Пусть и не показывала этого никогда.