Знать бы наперед...
Мне тогда повезло. Штурмовой отряд. Ищеек при нем — пара всего,
да и у тех задача — провести вглубь, к тому же уездному Святижу. И
от него еще дальше, к Менску, про который я и не слыхивала в те
времена. Хотя, если верить фотокарточкам, красивый был город.
Они и шли, такие отряды, по всей границе.
Неспешно.
Уверенные в собственном превосходстве. В том, что и время у них
есть. И силы. И тогда, в деревне, Ищейки искали не меня. Просто
изучали обстановку. Принюхивались. Приглядывались. Делали все то,
что я сама не раз повторяла. Потом. Позже.
И... они ушли к закату. А я просидела на треклятой сосне до
полуночи. И спустилась, верно, чудом. Живот весь ободрала. Руки.
Эта вот простая, понятная боль, и привела в сознание. Ну или
подобие его.
Потом... потом я еще бродила по деревне. Все думала, что хоть
кто-то должен был бы спастись. Пусть даже поселение небольшое,
но... хоть кто-то да должен был бы.
Они не стали убирать тела. Это время.
И грабить тоже. Разве что так, поверхам. Я... я сама не посмела
тогда брать. Еще сильны были вколоченные отцом правила: не тронь
чужого.
А у нас в заветной шкатулке все выгребли.
И... и сундучок помню. Сестрин. Валялся на боку, а рядом белой
грудой — приданое. Скатерти с маками на углах. Простынь свадебная,
которую сестра с матушкой вместе вышивали. Сорочки её. И... и сама
она, в углу. Страшная такая. Сейчас вот закрываю глаза и радуюсь,
что разум мой тогда был слишком слаб.
И я не запомнила.
Всего не запомнила. Так. Урывками. Как тащила их из дому,
надеясь похоронить. Как тыкалась бестолково лопатой в землю,
понимая, что силенок не хватит. Потом тащила обратно, в дом. И
своих, и... кого сумела. Помню, как стояла перед этим домом и выла,
а в руке догорала ветка...
Огонь помню.
Капище, на котором очнулась. А как добрела? Кто ж его знает.
Боги... молчаливо пялятся на меня. Я у них спрашиваю, умоляю,
требую. А они все пялятся. Кажется, именно тогда-то я и поняла, что
боги — они не для людей.
Еще помню хутор дядьки Ольсы и собак его. Их перестреляли прямо
в вольерах. А самого бросили, всадив очередь в грудь. Он давно
должен был помереть. А он дотянул.
Чудо?
Хрена с два.
— З-зима, — сказал он мне, когда я обрадовалась. Я так
обрадовалась, что хоть кто-то живой. — Ид-ди... на... на Святиж
нет. Болотами. Тропы найдешь.