Видно было, что слова эти даются капитану тяжело. Они с трудом
слетали с его губ, застревая где-то в горле, будто не решаясь
показаться на свет божий. Но капитан все же выплевывал их,
выдавливал из себя, словно давно хотел избавиться от этого груза.
Он продолжил:
– Человеческую природу не изменить. Повзрослев, дочь стала
острее воспринимать мое решение. А узнав о том, что именно я
возглавлю миссию «Магеллан», она и вовсе озлобилась. Я поступил с
ней эгоистично. Ради привлечения к себе моего внимания она пошла во
флот и действительно стала первоклассным пилотом. Все это время я
думал, что она решилась на этот шаг ради меня, и я не мог
отказаться от возможности не расставаться с единственным
по-настоящему родным мне человеком. Я осознанно подталкивал ее к
решению подать заявку на вступление в экипаж «Магеллана». Я же эту
заявку лоббировал. Единственное, чего я не учел, – это то, что уже
в тот момент она действовала не ради меня.
Веровой надолго замолк. Присутствующие на импровизированной
исповеди не решались нарушить этого молчания. Наконец Ким Сергеев
робко сказал:
– Капитан, если вам тяжело об этом вспоминать…
– Ничего, Ким, – спокойно выдохнул тот, – вы должны знать.
Сергеев кивнул и отступил. Веровой же помолчал и продолжил:
– Получив от «Ермака» первые послания, я узнал, что моя дочь
выжила. Также мы все узнали, что она одна из виновниц текущего
положения вещей. Пусть она и была одурманена этим проходимцем
Боровским, но я не снимаю с нее ответственности, как не снимаю ее и
с себя. Коренная причина всех наших проблем – мой эгоизм.
Капитан вновь замолчал, на этот раз надолго. Не выдержав столь
драматичной паузы, первым заговорил начальник ОНР:
– Капитан, не думаю, что ковырять сейчас прошлое – лучшая затея.
Вы жили так, как жили. Мы все в равной степени участвовали в судьбе
нашей миссии, и находимся мы на борту этого крейсера не потому, что
жили как-то неправильно, а потому, что сами приняли это решение.
Сами приняли, понимаете? То, о чем вы говорите, называется жизнью.
И каждый проживает ее в силу своих возможностей, – Орлов встал и
прошелся по гладкому полу капитанского мостика. Остановился возле
смотрового окна. В стеклянной глади на фоне черного космического
пространства отразилась его фигура, – Давайте примем вашу исповедь
как данность, перестанем ворошить ваше грязное белье и перейдем к
текущим проблемам, капитан. Что вам удалось выяснить насчет
шифровки?