— А мы быстренько, — зачем-то звучно
зашептал братик. — Задами прошмыгнем. Я там, в плетне, лаз знаю.
Бурьян — во! — Руки махнули над макушкой. — За хлевом стежка,
собаки натоптали к свальнику торжковому, ну, где калина, там еще,
как снег сошел, лису дохлую нашли, думали, бешеная... Идем, а?
— Вот же балабол! — это уже в спину,
потому как Томаш тот час припустил к двери, а Лорка — за ним. Глаз,
да глаз, за этим пострелом нужен, верно же?
Томаш стремглав промчался по двору и,
обогнув огород, скрылся за хлевом. Когда Лорка нагнала брата, тот
уже приплясывал по ту сторону плетня. Девушка пролезла следом, а
выпрямившись, застыла — шагах в двадцати, на дороге, за которой
начиналось поле, неподвижно стояла серая, как туман, лошадь,
высокая и тонконогая. Восседающий на ней всадник тоже был недвижим.
Стальной нагрудник и наручи, украшенные узором вьющихся шипастых
лоз, блестели от росы. Из-за плеча выглядывала крестовина меча.
Из-под шлема, похожего на хохлатую птичью голову, только без клюва,
струилась, стекала, лилась замысловатого плетения коса цвета
бледного золота. Лицо всадника скрывала серебряная маска.
— Лорка, — Томаш дергал сестру за
рукав, — иде-о-о-м… О!
Девушка вспомнила про брата, когда
тот повис на руке всем телом, пригибая ее к земле.
— Это еще кто?! — горячо зашептал
брат прямо в ухо. — Это из-за них, да?! Это они, да? Елфи?
Усмиряя заполошно забившееся в страхе
сердце, Лорка, сквозь просветы в траве (и впрямь выше братниной
макушки) разглядела еще нескольких всадников, растянувшихся цепью
по огибающей веску дороге.
— В хату, бегом, — Лорка подтолкнула
Томаша обратно к лазу, а чтоб не сбежал, крепко прихватила братца
за рубаху.
Вернувшись, девушка молча взяла
тряпку и, подоткнув подол, принялась убирать с пола разлитую
болтушку.
«Сбегали на торжок. Ноги крапивой
обстрекали, а новостей — шиш да немножко. Только и прибытка, что
тряские коленки».
Томаш сидел на лавке, подобрав ноги,
и тоже помалкивал. Две отжатых тряпки спустя он не выдержал.
— Лорка, это что, елфи, да?
Девушка закончила с полом и села
рядом с братом.
— Да, Томаш. Это они, только
правильно говорить элфие́.
Голос, произносящий это «элфие»
слышался, как наяву.
Когда Томаша еще не было, а мама
была, Лорка два года подряд ходила в школу при молельном доме. Там
учили грамоте: Уложению Хранителей, счету и литерам, своим и
элфие́н’ри́е. Уложение вдалбливал жрец, нудный длинный лысый мужик
с дряблой шеей и блеклыми, как у снулой рыбины глазами, а
остальному учил весковый грамотей Лексен. Тот был молодой, волос
носил длинный и по городской моде вязал на затылке косицу. Учил
хорошо, но мог вытянуть поперек спины розгой за баловство или
незаученный урок.