Меня передёргивает. Не люблю, когда Север так пристально смотрит. Сразу веет замогильным холодом. Это несмотря на медную копну волос, которая значительно оживляет его муторный видок.
– Естественно. На моей челюсти грязь с её босоножки. Мне что спустить ей это с рук? – щурюсь, пытаясь разглядеть содержимое прозрачного пакета в руках Полины. – Зубная паста, хлеб... прокладки? Интересный набор. Непохоже, чтоб она пришла к кому-то в гости. Среди жильцов этой пигалицы точно не числится. Если только...
Замолкаю, припоминая, что слышал вполуха от отца о его новом сотруднике.
– Если только что? – хмурится Дан.
– Батя толкового инженера с филиала перевёл. Тот уже пару дней как должен был въехать с семьёй в квартиру этажом ниже, – ухмыляюсь, спинным мозгом чувствуя азартный озноб. – Одну минуту, позвоню отцу, узнаю, хорошо ли обжился его драгоценный подчинённый и куда спиногрызов своих учиться пристроил.
– Да ты ответственный малый, – хмыкает Север. – Не переборщи с участливостью. Доведёшь раньше времени старика до инфаркта.
– Предупреди Стаса, чтобы далеко не пропадал, – шепчу, пока идут гудки, переводя взгляд от замешкавшейся Полины на довольную физиономию возвращающегося Короля. – Для него есть особое задание. Развлечёмся на славу.
6. Неприкасаемый
Полина
Пакет бьёт по ноге в такт быстрым шагам. Чем ближе поворот за угол многоэтажки, тем крепче сжимаю в кулаке целлофановые ручки. Тем взволнованнее тарабанит сердце по рёбрам. Меня до сих пор потряхивает. Да что там, меня всю колотит!
Это ж каким нужно быть самоуверенным павлином, чтобы сунуть в вырез незнакомой девушки купюру и при этом надеяться отделаться безобидным плевком в спину? То что выходка Кирилла акт мести за попранную гордыню сомнений не вызывает, но должны же быть какие-то берега?! Как можно относиться к людям с таким пренебрежением и всерьёз ждать, что бумеранг для лохов, а он один весь из себя неприкасаемый? В таком случае мне блаженного даже не жалко. Кто-то должен был спустить его на землю.
Вот только собравшаяся у скамейки компания по-прежнему на месте. Кир с приятной взгляду кислой миной сидит на поребрике, внемля речи своего товарища, лицо которого скрыто козырьком бейсболки. И хоть средь бела дня мне, вероятнее всего, ничего не грозит, необходимость пройти близко напрягает до сжимающей внутренности дурноты. Не нужно обладать большими познаниями в мужской психологии, чтобы сообразить к чему обычно приводит публичный удар по самолюбию. Отныне эту компашку лучше обходить десятой дорогой.