- Понятно… - медленно проговорил Иванов. – Понятно… А Рита? Ведь
она, насколько мне известно, не беременна?
- Всё-то вы знаете… - кривовато усмехнулась Светлана.
- Служба такая, - развел руками Борис Семенович, как бы шутя, но
глаза его оставались внимательными и цепкими.
- Да, метакортекс у Риты больше, чем у любой из нас, но… Еще
летом, когда мы выезжали в Крым, она призналась, что больше не
читает Мишины мысли, даже когда муж… э-э… совсем рядом. И это
правда. По крайней мере, одну способность мы сохранили –
чувствовать психосущность. Разбираться в характере… Ощущать, лжет
человек или говорит искренне, исходит ли от него опасность.
- Понятно… Ладно. Спасибо вам большое, и… - Иванов немного
затруднился. – Большая просьба, Светлана. Немедленно сообщайте мне,
если заметите в Мишином окружении подозрительных… м-м… да и вообще,
новых, незнакомых людей. Или он сам что-нибудь сболтнет, или… В
общем, любую странность интерпретируйте, как угрозу!
- Мише что-то угрожает? – в девичьем голосе отозвалась
тревога.
- Да я пока и сам не знаю, - честно ответил генлейт. – Но лучше
будем начеку.
- Будем, - согласилась агент «Лилит», и допила кофе.
Пятница, 9 ноября. Утро
Московская область, объект «В», п/я Х-1410
Я приближался к месту моей работы. Вокруг, почтительно отступив
от дороги, зеленел лес, суровея еловой темью. Солнце трогало лишь
верхушки, не касаясь земли, устланной ржавой хвоей, и ночной холод
держался понизу до самого вечера.
«Ижик» бодро урчал, вписываясь в поворот, а вот моему настроению
был конгруэнтен сырой полумрак ельника.
Иванов, правда, обещал на сегодня «серьезные подвижки в
расследовании». Мол, «развиднелось кое-что». А толку?
Попади Надя в больницу, избитая и покалеченная, меня бы грело
чаяние прищемить яйца ее обидчикам, но «молоденький няшный
сотрудник» угодил на холодный, оцинкованный стол
патологоанатома…
Лес поредел, отходя, да разбредаясь, и впереди нарисовался
полосатый шлагбаум. Ага… Генерал-лейтенант напряг-таки группу
режима – у дежурного офицера сбоку обвисала потертая кобура с
тускло блестевшим пистолетом, а на заднем плане реял молчаливый
сержант, своей мозолистой рукой оттягивая ремень «калаша»,
закинутого на могутное плечо. Повышенная боевая готовность.
- Проезжайте, товарищ Гарин, - постовой с васильковыми
просветами на погонах лихо козырнул, возвращая пропуск, и
красно-белая стрела качнулась вверх, словно тоже отдавая честь.