- Всё так. Все прекрасно. Ты чудо. Просто я…Дьявол, я не железный…Давай сделаем передышку, малыш.
Попросил её уже в сотый раз и самому хотелось над собой истерически хохотать. Я бегу от девственницы, как чёрт от ладана. Мокану, это новый опыт, наслаждайся сексуальным разнообразием.
- Я все испортила, да? Я не должна была ничего говорить.
Такая несчастная, не понимающая, что происходит. Считает, что с ней что-то не так. Всё так, малыш. Это я. Во мне идет ядерная война, апокалипсис. Добра и Зла.
Я заставил себя усмехнуться и привлечь её к себе, стараясь отстраниться мысленно, не думать о её теле и о собственном бешеном возбуждении.
- Ты ничего не испортила. Просто я не смогу долго держать себя в руках.
- Я не понимаю…
Бл****ь, ну как объяснить девственнице, что я сейчас взорвусь, что я кончу если снова прикоснусь к ней, что у меня все планки срывает от возбуждения?!
- Я просто очень сильно возбужден. Мне нужно успокоиться, хорошо? Давай, я отвезу тебя домой.
- Ты на меня злишься… Всё еще злишься за то, что я поехала с Майклом. Или…или ты жалеешь, да? Жалеешь, что целовал меня? Я всё поняла. Я навязалась, ты пожалел.
Глупая, упрямая девчонка. Дёрнул её к себе за вырез туники и хрипло прорычал в её приоткрытый рот, сопротивляясь бешеному желанию снова наброситься на него:
- Ты возбудила меня, как животное. Дьявол, Марианна, ты понимаешь, что я хочу тебя? Я мужчина, а не мальчик из твоей школы, с которым можно тискаться на заднем сидении автомобиля. Я привык завершать начатое самым привычным способом. С тобой я не могу этого сделать. Не здесь и не сейчас.
Она слегка побледнела. Еще один глоток горечи, малыш? Да. Взрослые мужчины привыкли трахать юных девочек, которые сладко стонут от их поцелуев, пахнут влажностью, трахать и кончать не ментально или от петтинга, а в их юные тела или пухлые ротики. Мне сказать тебе это, девочка, чтоб ты немного остыла, отрезвела?
- Я тоже хочу тебя…Так хочу, что мне больно и, кажется, я умру…С этим можно что-то сделать? Или я тоже должна умыться снегом? Это помогает?
Дрожит и смотрит на меня, задыхаясь. Я уже не трогаю, а она трепещет, словно от моего взгляда, в котором, скорей всего, прочла все мои пошлые мысли. Так искренне и так бесстыдно умоляет взглядом, и я в который раз сорвался, впился в её рот поцелуем, проталкивая язык в сладкую мякоть, сплетая с её языком. Сильно. Настолько сильно, что сам ощутил это давление голодного рта на её мягкие губы. Подтолкнул Марианну к машине, усаживая на переднее сиденье, откидывая его назад. Хочу забрать её боль пальцами, языком, довести до крика облегчения, сожрать этот крик с извращенным удовольствием, истязая себя самого.