- Вот, раздери меня коза, и безопасный стан, - ругнулся Тверд,
оборачиваясь к сторожившим их гридням. - Эй, земляки, быстро
кличьте сюда боярина!
Ссутулившиеся над чахлым огоньком вои лишь поежились да подсели
еще ближе к потрескивавшим последними искрами полешкам.
- Может, те еще князя кликнуть? - ворчливо отозвался сутулый
дружинник с длинной шеей, будто нарочно выросшей меж ключиц.
- Боярин вовсе не велел с вами говорить, - подтвердил второй,
помоложе, с клочковатой бороденкой, разбросанной по щекам и
подбородку что кочки по трясине.
- Раз не велел, то нечего было и начинать. А если уж заговорили,
то делайте, что велено.
Сутулый фыркнул.
- Слышь, Репа, этот грек нам еще че-то велеть пробует.
- Посмотрим, че завтрева нам конь евойный повелит.
Тверд снова посмотрел на Тумана. Тот опять лежал на боку,
приложив ухо к стылой земле. Путята переводил непонимающий взгляд с
одного на другого. Глаза его расширились до размеров средних
тележных колес, когда главный его охоронец взвился на ноги, едва не
брякнувшись из-за связанных за спиной рук мордой в землю, набрал в
грудь поболе воздуху, опять-таки, насколько позволяли перехватившие
тулово путы, и что есть силы прогорланил:
- Пооооо-лооооз!
Горбатый и лишайный их стражники при этом не менее заполошно
повскакивали со своих задниц, при этом молодой неловким движением
ноги еще и расшвырял тлеющие уголья костра. В предрассветной тиши
вопль Тверда, будто бы двукратно усиленный туманом и звонкой
прохладой, пронесся над лагерем не хуже печенежской конницы. Кто-то
подхватился с места, кто-то кинулся к оружию, а кое-кто, вечером
еще мнивший себя самым умным, с шумом и хряском брякнулся с телеги,
куда забрался спать ночью. Чуть в стороне тревожно заржали
лошади.
- Да нет в лагере боярина! – понимая, что в первую очередь за
эту побудку влетит ему, а вовсе не горластому пленнику, запоздало
воскликнул сутулый.
- Как это – нет? – теперь глаза Путяты очень сильно напоминали
размерами размах мельничных крыльев.
- Уехал он, затемно еще, - неохотно проворчал недобородатый
Репа, с не очень великим удовольствием наблюдая, как к ним спорым
марш-броском приближается низкорослый крепыш в доброй броне.
Молодому он, не сбавляя шага, треснул по затылку тяжелой своей
ручищей так, что тот едва не грохнулся носом в остатки костра, а
второму стражнику сунул узловатый кулак под нос. Да так споро, что
тот растерянно прянул назад, оступился, да и грохнулся обратно на
задницу. Это было бы даже смешно, не будь так злы глаза
подскочившего к Тверду воина.