– Чай будете? – спросил он, не отрываясь от экрана.
– Уже, – сказал Алешка и похлопал себя по животу.
– А чего пришли тогда?
– Дядь Юр, – спросил Алешка, – а у вас здесь есть деревня – Артемки?
– А тебе зачем?
– Надо.
– Есть, только далеко, верст десять будет. А по плохой дороге и того больше.
– Это почему? – спросил я.
– В объезд потому что. Минуя овраги. Не мешай, криминал пошел.
А на экране в самом деле появились интересные кадры, которые уже здорово надоели.
– Работниками правоохранительных органов, – скороговоркой сообщал диктор, – обезврежена преступная группировка. Изъято оружие и взрывные устройства. Ведется следствие.
– Неслабо! – вдруг ахнул Алешка и подскочил к телевизору. Там как раз оперативники перебирали ножи, пистолеты и даже два автомата. – Дим, ты видел? – Алешка повернулся ко мне с распахнутыми глазами.
– Ну видел, – отмахнулся я. – Каждый день показывают.
– Я ж говорил: плохо ты смотришь!
– Чай будете? – опять спросил дядя Юра, берясь за чайник.
– Не, – сказал Алешка. – Мы на почту.
На почте никого не было. Только в углу, в закуточке, стоял ксерокс, а возле него сидел лысый, но с бородой дядька и читал газету.
– Что вам угодно, молодые люди? – спросил он и сложил газету.
– Нам копии вот этих писем надо сделать, – сказал я. – Четыре письма по два экземпляра.
Он поскреб бороду, подумал и сказал:
– Сорок восемь рублей.
Тут мы немного прокололись. Пошарили по карманам, наскребли только тридцать рублей. Переглянулись.
– Что, капиталу не хватает? – усмехнулся дядька в бороду. – Сделаем по одной копии. Давайте ваши бумаги.
– Только осторожно, – попросил я, – они ветхие. Времен Отечественной войны.
– Вот как? Ну-ка, ну-ка. – Он внимательно посмотрел на письма. – Ох, какой слабый текст. Боюсь, что плохо получится. Однако попробуем.
Заложил в ксерокс первое письмо, посмотрел распечатку, почесал бороду.
Копия в самом деле была почти слепая. Но дядька не отступился. Понажимал какие-то кнопки, подсыпал какой-то черный порошок. Снова загудел аппарат, снова вылез из него листок.
– Вот! Другое дело! – Дядька был доволен.
Пропустил через аппарат остальные письма. Вернул нам их и отдал копии. По два экземпляра, аккуратно вложив их в прозрачные папочки.
– Спасибо, – сказал я. – Мы вечером занесем вам остальные деньги.
– Никаких денег! – Он помотал бородой, как веником. – Святое дело! Фронтовые письма! Реликвии! – Проводил нас до двери и сказал: – Всегда буду вам рад. Открываю вам неограниченный кредит.