– Что? – непроизвольно подалась вперед Дарья, услышав крик Кирилла, перешедший после тычка в горло в хриплый стон.
– Пустяки! – улыбнулась Дарье давешняя пианистка. – Я ему губу вырвала. Для острастки, – объяснила она опешившей Дарье и нахмурилась. – Не любишь крови? Ладно! Дай папиросу и уходи! Встречаемся в десять на Фурштатской. И не дури! Я тебе не враг, а друг! Притом единственный! Помнишь, поди, Марка? Так я за него, если ты еще не поняла!
Дарья кивнула, не в силах произнести ни единого слова. Она быстро нашла на столе коробку папирос. Достала одну, протянула Грете и дала прикурить, воспользовавшись стоявшей на каминной полке бронзовой зажигалкой.
– Прощай, Кирилл! – сказала она, выходя из гостиной в коридор. – До встречи, госпожа Ворм!
Последнее, по-видимости, предназначалось Грете, но думала Дарья не о ней, а о Марке, об их последней встрече, и о том, что было обещано, но так и не сбылось…
– Ну, вот мы и на месте, – сказал Марк, останавливая паромобиль у неприметного домика в лесу. – Не передумала? А то смотри, пути назад не будет!
– Не передумала! – буркнула Дарья. Ей не о чем было жалеть. Будущее обещало куда больше, чем прошлое. И в этом контексте ей было глубоко наплевать и на родных, которые не были ей так уж близки, и на Родину, которая так легко отказалась от ее услуг.
– Ну, ну… – Марк достал ее из салона, легко поднял на руки и отнес в дом. – Я положу тебя на кровать, – по-видимому, он видел в темноте, еще одна способность, о которой Дарья даже не подозревала. – Вот… Сейчас я зажгу свет.
Он действительно чиркнул спичкой и споро засветил пару керосиновых ламп.
– В доме натоплено, но я, пожалуй, растоплю печь снова, – Марк двигался легко и быстро. Слова произносил только для того, чтобы не молчать. Просто комментировал свои действия.
– Так… Ну, и одеялом прикрыть… Тебе может стать холодно… – он присел рядом с кроватью. – Я не знаю, как все пойдет, – сказал, глядя ей в глаза. – Это ведь чудо… Практически магия, и ты первая, для кого я это делаю. Редкая вещь даже там, откуда я родом. Поэтому могу только повторить то, что уже говорил. Будет больно… Впрочем, мне тоже… Я ведь тебя буду как бы рождать наново… Не как у женщин, но больно. Не важно. Будет больно и грязно… Но зато потом… Потом из гадкого утенка вырастет великолепный лебедь!