***
Я больно ударилась об воду. Через доли секунды вынырнула, отфыркалась, огляделась. Лодка лежит вверх дном, мачтой вниз. «Шверт, наверное, плавает где-то под корпусом, – пришло в голову, – он был пристрахован к мачте».
Чтобы поставить «Луч» в нормальное положение, надо для начала вернуть шверт на его законное место. Я сняла спасжилет, кинула его на корпус и нырнула за швертом. Одного нырка хватило, чтобы его найти, второго – чтобы вытащить на поверхность. Узкий, длинный швертовой колодец находится между мачтой и кокпитом. Шверт надо вставлять снизу вверх, из-под воды – наружу, чтобы он торчал из кокпита. Этот процесс занял у меня минут двадцать.
Закончив со швертом, отдышалась. Теоретически, если встать ногами на край корпуса с одной стороны от шверта, взяться руками за шверт и всем своим весом надавить на борт, то лодку можно поставить в нормальное положение. Последовало несколько тщетных попыток. Небрежно залитый эпоксидкой корпус набирал воду, будто в нем было пробоина диаметром в дюйм, становился все тяжелее и тяжелее. Спасать меня никто не собирался. Оно и понятно, я – профессионал. А среди профессионалов существует негласный регламент: сам утони, но спасай матчасть. Я представила, как отец опустил на сухую землю недопитую банку пива и начал расстегивать на джинсах старый китайский ремень…
Небо и вода слились в единое серое спокойствие. Ослепительно белела «Сайма». Цепи ее якорей казались протянутыми в воду тонкими красными нитями. Начался дождь.
Рафаэль
В актовом зале школы №69 мы репетировали античную пьесу. Девочки выдрючивались на сцене, а мальчики поставили кресла в несколько рядов, разбегались и прыгали через них, рискуя переломать ноги и хлипкую школьную мебель. Баррикада увеличивалась, количество смельчаков уменьшалось. В конце концов их осталось трое, и только одному из них я желала зла.
Я хотела, чтобы он зацепился за кресла и упал, свалив за собой весь последний ряд, и лежал бы на темном, вспученном от недавнего потопа паркете, словно поверженный рыцарь. Я бы подбежала к нему, схватила неподвижную голову, гладила по волосам… Он прыгнул через три, четыре, остался один, пять рядов – и ушел за руку с самой красивой девочкой класса.
И это была не я.
Кэп
У-у, восьмиклассница!
Мы с Кэпом шествуем по Тверской. Белые штаны со множеством карманов (мы их называли «скиновские») заправлены в Мартинсы, красная толстовка РХЧП, стрижка «Чипполино» с хохолком и короткой челкой – так выглядит Кэп. Почему его так зовут, я точно не знаю. Кажется, это связано с байдарочными походами и какой-то дурацкой кепкой, которую он любил носить.