– Мы людьми сможем притвориться? – спросил Сардат, глядя на Аммита.
Тот, подумав, кивнул.
– Ну и о чем тогда печаль? – пожал плечами Сардат. – Выйдем на тракт, шлепнемся на колени, слезу пустим, что, мол, жить хотим – спасу нет, а остальные – сволочи, упертые. Утащат нас к главному – этому «барону М». Настучим ему по рогам, все выясним, вернемся… Что?
Глаза Аммита становились все шире.
– Да так, ничего, – отвел взгляд Аммит. – Удивляюсь, как быстро осваиваешься.
– Чего тут осваиваться? – Сардат дернул плечом. – Есть вопрос – берем и решаем, без лишних соплей. Пока сидим – уж стемнеет, не до того будет.
– Часов восемь еще не стемнеет, – покачал головой Варт. – Тут, на югах, день долгий.
– Ясно. – Сардат поставил пустую кружку и панибратски хлопнул по плечу сидящего рядом Аммита. – Учителя моего драгоценного нарядите покрасивше, лады? А то выпрется в плаще, да в сапогах своих изумительных под партизана косить – там даже барон со смеху сдохнет. Чего зубы сушишь? – прикрикнул на смеющуюся Милашку. – Раздевайся давай, уважь старика.
***
Брюки Аммит оставил, а плащ сменил на куртку Варта. Сапоги тоже переобул. Шли вдвоем, стараясь не шуметь.
– Ты б не дулся, а? – негромко сказал Сардат. – Знаю я таких, как ты. Вы все думаете, что, раз самые умные, так все вам в ножки кланяться должны. А с людьми-то ума много не надо. Главное самому верить в то, что говоришь, а там и остальные поверят. Ну и шутку пошутить иногда не грех. И в рожу заехать – по необходимости.
– Вот потому-то вампиры и стоят у власти, – проворчал Аммит. – Что стаду многого не надо.
– Из вампиров шутники плохие, – покачал головой Сардат. – Вот мы их и подвинем.
– А «мы» – это кто?
– Мы, люди, – простодушно заявил Сардат и тут же махнул рукой. – Все, заткнись на эту тему. Я для себя решил, на чьей стороне, остальные мелочи меня не колышут. Хорош трепаться, вон дорога.
Тракт и впрямь виднелся сквозь ветви кустов. Сардат вспомнил наставление Аммита и сосредоточился на сосущем чувстве голода. «Как же хочется пожрать, – думал он, воображая огромную тарелку тушеного мяса. – Убил бы за жратву. Может, хоть накормят перед смертью…»
Если верить Учителю, вампир с бьющимся сердцем, страдающий от какого-нибудь человеческого мучения, воспринимался как человек. Голод, жажда, боль, вожделение – все подходило. Выбрали голод – тем более что чай и вправду лишь аппетит раздразнил.