– Так что – лучше и не пробовать? – спрашивал Ян.
– А тебе хочется?
Профессор строго смотрел на него из-под поседелых бровей. Ян ёжился – в такие моменты он чувствовал, что для профессора вполне мог быть тем, кто «тоже заслуживает самого пристального наблюдения».
– Это страшно, на самом деле. Я не знаю, – он старался отвечать честно.
Профессор вдруг благостно кивал.
– Страшно, потому что в тебе – границы.
Они не позволяют нам вообразить себя творцами, объяснял он. Богами. А вот наблюдателями – да. Которые рассматривают и фиксируют, разрешая себе лишь одно сверх того – считаться ещё и учёными… Ян, говорил профессор, как ты полагаешь, мы учёные?
– Да, – твёрдо отвечал ему Ян.
Тогда профессор тоже разрешал себе кое-что сверх своего обыкновения – он кратко, в кулак, улыбался.
А однажды Ян подумал, что так вот, безлико и почти безымянно – Организация, они прозываются для того, чтобы кто-то их не нашёл, не понял. Что это всё – прятки, а не скромность или равнодушие. Но о том, от кого в теории скрываются те, кто умеет делать двери, Ян спросить уже не успел. Да и, скорее всего, помимо улыбки он только бы вызвал у профессора смех.
Но Организация была не просто человеческой общностью, а миром, действующим и живым, и это было уже не научно – волшебно, потому что центр всех Идущих, средоточие их сил и знаний, их университет и дом рос, цвёл, имел свой характер, капризничал и помогал. Когда-то профессор и его подручные смогли сплавить в одном месте множество дверей – предполагая его поначалу как некий полигон, лабораторию для исследований, и получив в итоге обитаемый перекресток десятков и сотен задверий. Спустя много лет Ян стал его директором. Но и сегодня он не знал всех его тайн, потому что двери тоже были тем, что не создано человеком, а лишь найдено им и рассмотрено. Двери можно было обнаружить, распахнуть, закрепить за определённым порогом, но полностью подчинить себе их глубинный механизм возникновения – нет. Двери…
Двери были тайные и явные, открытые и запертые, статичные и внезапно возникающие – таких называли бродячими и не случайно остерегались. Двери вели в густые чащобы, пески пустынь, арктическое безмолвие, двери отрывались в города и веси, на вымокшие под дождем дороги и залитые жарким солнцем площади, выстеленные стёртой брусчаткой, в проулки, закоулки, тупики, подвалы и улочки. У каждой, подвластной человеку, были номер и наименование, а ещё – цель: двери открывались для исследований, удобства перемещения в границах одного или нескольких пространств, обучающих тренировок и изучения самого механизма их возникновения. Бродячие двери открывались сами. Иногда их заряд был настолько силён, что захватывал коридоры, приходящие на определенное время в негодность. Бродячие иногда селились и в лифтах, но их оттуда быстро изгоняли. Бродячие двери вели себя, словно живые. Может, такими они и являлись, только и это ещё тоже было секретом и тайной.