– Давай, помогу, – голос был мягкий, сочный, грудной.
Наконец-то Федя вылез на свет божий и, жмурясь от яркого солнечного света, огляделся. Перед ним стояла внучка бабки Фроси, потомственная ведьма, и чуть улыбалась, глядя сверху вниз.
– Зря ты в одиночку затеял это, – с долей упрёка сказала она.
Федя поднялся на ноги и протянул ей руку:
– Спасибо.
Её ладошка была тёплой и мягкой.
– Пожалуйста.
– Фёдор, – представился он.
– Лида, – она осторожно высвободила свою ладошку и отошла, села на траву, прислонившись спиной к дереву. Федя стал сматывать трос. Как вести себя с внучкой ведьмы, он не знал. Она, наверняка, тоже ведьмочка. По крайней мере, её чёрные глубокие глазищи имели какую-то необузданную силу, какие-то колдовские чары. Он вновь почувствовал непонятное изменение внутри себя, не поддающееся никаким объяснениям.
– Как там?
– Жутко, – он старался не встречаться больше с нею взглядами, чтобы не чувствовать дискомфорт в душе.
– У тебя руки в крови.
– Ободрал о трос. Ничего страшного.
– А ты не скажи, – она улыбнулась в тот миг, когда Федя всё же решился посмотреть на неё. Улыбка сделала и без того милое лицо обворожительным. – У нас радиация повышена, и поэтому раны долго не заживают.
– А почему повышена?
– Залежи урана. Даже разрабатывать начинали, да быстро забросили. Я тебе для ран чудо мазь дам, которую моя бабушка изготавливает.
– Зелье? – без воли вылетели слова, но Лиду они даже не смутили. Она вновь улыбнулась, но теперь уже не от души. Как-то натянуто и даже виновато:
– А ты уже наслышан о моей бабушке? – она встала, отряхнула травинки с джинсов. – Ну, как хочешь, если боишься.
Её слова задели Гончарова.
– Вовсе я не боюсь. Пошли. – Он уже сложил свои вещи в рюкзак.
Тропинка была слишком узкой, и они шли рядом, иногда соприкасались плечами. И после каждого прикосновения Федю кидало в жар, словно он трогал горячую печку. В дом, хотя его и пригласили, он так и не решился зайти. Лида и не настаивала, вынесла мази:
– Это от ран. А это от комаров и гнуса. Хоть и не очень приятно пахнет, но одной капли хватит на три-четыре часа. А то я вижу, что ваша химия не особо отпугивает местных насекомых.
– Спасибо, – он вновь протянул руку. Так захотелось ещё раз ощутить тепло и нежность её ладони.
– Пожалуйста.
23.
Липатов начал уже дремать, когда услышал шорох около палатки. Сонливость словно ветром сдуло. Иван Иванович принял удобную позу и схватил бинокль.