Наш отряд продвинулся в глубь Запустения всего ничего, и
такие потери! Не исключаю, что могу остаться один. Может быть, не
окажется иного способа избежать гибели, как надеть кольцо. Может
быть, я брошу компаньонов, чтобы не погибнуть бессмысленной смертью
вместе со всеми. Отдавать жизнь ради кого-нибудь из них я не
собирался, и это не предательство. Это не случай Герингена, потому
как тот просто струсил, когда еще мог сражаться. Хотя скорее всего
граф надумал свести счеты с лейтенантом, открыв его спину упырю.
Раньше имперец частенько теребил свое укороченное ухо, и зло
косился на Тейвила.
Но кольцо еще надо опробовать, и для начала — выкрасть у
инквизитора. Только где монах его хранит?
Томас Велдон не поднимался с земли уже второй час. Упокоив
упырей и орков осиновыми кольями и освященной водой из Черной,
инквизитор принялся за молитву. Сначала в полный голос, потом утих
— только беззвучно шевелил губами. В темноте чернела
коленопреклоненная фигура с накинутым на голову капюшоном
монашеской рясы. Зная Велдона, я не сомневался, что он
действительно будет молиться до рассвета.
— Зря не позволили Ричарду умереть, — вдруг сказал гном.
Я непонимающе посмотрел на Барамуда.
— Вряд ли лейтенант выкарабкается, — пояснил он.
Затем Барамуд направился к эльфу, точившему ножи у небольшого
костерка, разожженного из хвороста и коряги, когда-то давно
выброшенной на берег. Рой последовал за гномом.
Томас Велдон тоже говорит, что лейтенант обречен. Но что если и
он, и гном ошибаются? Да, Тейвил так и не пришел в себя, но ведь и
горячки нет. С виду кажется, что Ричард просто-напросто крепко
спит.
Монрок устроился на камне чуть в стороне. Вождь уселся там с
начала обряда упокоения. Какое-то время он тоже молился; наверное,
своим богам. Теперь молчит. Морок не похож на себя: смерть всех его
воинов — и даже худшее, чем смерть, для некоторых из них — сломали
что-то внутри орка. Я надеялся, что ненадолго.
Между орком и эльфом сидит огсбургец, его руки заведены за спину
и связаны, во рту кляп. Еще не решили, что с ним делать, точнее —
как именно его прикончить. Генрих фон Геринген не жилец, и мы, то
есть я, гном, эльф и Рой, отложили его казнь на завтра — негоже
проливать кровь, когда звучит молитва. Правда, монаха мы не
спросили, однако вряд ли Томас Велдон будет возражать, а если и
станет, то судьба имперца все одно изменится. Орк за полковника
тоже не попросит. Когда Рой спросил Монрока, вождь отмахнулся и
сказал, что ему все равно.