Предать земле упокоенных орков и их вождя наш наполовину
поредевший отряд не мог. Не было ни сил, ни инструментов, дабы
вгрызться в каменистый берег. Тела отдали быстрой воде.
Затем переправились через Черную речку. Меж двух орочьих рогатин
натянули плащ — получились носилки для лейтенанта. Порой Тейвил
приходил в себя, в его глазах появлялось осмысленное выражение, а
жар отступал. Такое длилось от часа до двух, и после арнийцем вновь
овладевало забытье. Инквизитор качал головой — шансов у Тейвила
нет, — но мы не бросали его.
А еще был разговор с гномом. Мы, то есть я и Рой, требовали
объяснений магии эльфа. Барамуд посоветовал спросить об этом
напрямую у Крика, да прорычал, чтоб от него отвалили. Мы были
слишком измотаны, чтобы начать перепалку, и поэтому утерлись. Черт
с ними, гномом и эльфом, у каждого свои секреты.
Шли вдоль Тарты, пока без приключений. Первая ночь после Аннон
Гвендаре выдалась спокойной и без сюрпризов. К полудню второго дня
остановились на привал. На большой поляне в двух сотнях шагов от
воды. Сперва расположились на берегу, но вернувшийся с разведки
эльф знаками сообщил Барамуду, что есть местечко попригляднее. И
впрямь, в окружении высоких елей безветренно, тихо. Не то что у
широкой Тарты.
Перворожденный кинул Герингену соленого мяса. Бросил на землю,
как собаке. До сих пор пленника не кормили, лишь поили немного,
чтоб не издох раньше времени.
— Воды… — хрипло, пересохшими губами произнес пленник. — Дай
воды…
Крик улыбнулся. Я уже знал, что за этим последует. Отвинтив
крышку, эльф поднял над Герингеном флягу и слегка опрокинул ее.
Так, чтобы вниз падала тонкая серебристая струйка.
Полковник задрал голову, жадно ловя ртом воду, а эльф двигал
флягой из стороны в строну. Так, чтобы пленник тянулся за его
движениями, теряя большую часть воды. Омерзительное зрелище, но
эльфу нравится, он довольно улыбается. Ушастый ублюдок!
Перворожденный получал истинное удовольствие, когда лицезрел
мучения людей; и еще — когда убивал нас.
Томас Велдон сел на корточки перед носилками, поднял веко
Ричарда, затем приподнял верхнюю губу. Инквизитор помотал головой
и, поднявшись, произнес:
— Тейвилу быть человеком от силы до завтрашнего дня, и лучше бы
нам не находиться рядом, когда он обратится.
— Так плохо? — спросил я.