Когда они подошли поближе к вигваму, из-за полога вышел медведь. В зубах он держал окровавленный кусок человеческого мяса.
«Глядите! – закричал старший. – Это, должно быть, кровь одного из наших! Пошли, давайте поскорее убьем медведя!»
Весь остаток дня четверо братьев отважно боролись с медведем-гризли, который то и дело угрожающе обнажал большие желтые клыки, пытаясь схватить кого-нибудь из них. Но вот наступили сумерки, и старшему, наконец, удалось нанести ловкий удар дубиной и расколоть Айаликилале череп. Медведь замертво повалился к ногам братьев. Заглянув в вигвам медведя, они были поражены, увидев, что повсюду разбросаны человеческие кости и черепа.
«Ладно, пошли дальше, – сказал Тавиксамае, – наше путешествие еще не закончилось».
Шли они, шли. Уже наступила глубокая ночь, и ничего впереди не было видно, хоть глаз выколи. Наконец измученный младший брат Нилилоку, споткнувшись, упал без сил на землю. Он уже не мог двигаться. Тогда остальные улеглись рядом и заснули до рассвета…
Голос старой Вельвы нарастал, заполняя собой Вселенную. Дым трубки прорицательницы, словно паутина, сотканная лапками бабушки-паучихи, оплетал стойбище. Костер прогорел. Его красноватые угли соперничали с чужими созвездиями, на фоне которых черными силуэтами выделялись вигвамы стойбища. Ни женщина, ни ребенок, ни старик – никто не поднялся, чтобы подбросить в умирающий огонь хвороста. Даже воины сидели, как истуканы, зачарованные страшным сказанием. Даже пленный зубоклювый, привязанный к крестообразно воткнутым в землю жердям, перестал стонать. Хотя, может, он впал в забытье.
– На следующее утро братья продолжили путь, – пела Говорящая с Луной. – Шли они, шли, карабкались вверх по крутому горному склону долго-долго, наконец вдали увидели вигвам, из которого валил красный, как кровь, дым, поднимаясь к небесному дымоходу. И сразу поняли братья, что перед ними жилище свирепого Баксбакуаланксивы.
«Пошли, братья, – сказал старший. – Посмотрим, прав ли был наш отец, наказывая нам не входить к нему».
Они прибавили шагу. Тавиксамае постучал по жерди, поддерживающей вигвам. Никакого ответа. Внутри ничто не двигалось. Ни шороха, ни звука. Старший снова постучал – тишина. Тогда братья широко распахнули полог, вошли в темное жилище.
Вдруг откуда-то из плотной темноты до них донесся женский голос.